- Привет, девочка! Узнаешь?
Она улыбнулась:
- Что-то припоминаю…
- Могу напомнить подробности знакомства. Скажем, сегодня в семь?
Она помялась, жеманница:
- Я не уверена… Ну, если ненадолго…
- Надолго, ненадолго - разберемся после. В семь у «Семифутового»…
И, только выключив видео, подумал, что каламбур получился дурацким, если принять во внимание все сказанное Мак-Брайтом.
Глава 4,
в которой не только танцуют
Бар «Семь футов под килем» я давно и прочно знал по кинолентам, прокрученным еще в Центре, но все же он поразил меня, как и рассчитывали его хозяева: неоновая девица над входом, разбрасывающая искры по нагретому асфальту, была ошеломительна. Линнет я ждать не стал, прошел сквозь светящиеся нити - оптический обман честных трудящихся! - и уверенно остановился у входа в огромный зал-раковину: не спеши, Лайк, не ищи никого, пусть тебя ищут, сегодня хозяин ты, у тебя деньги, у тебя слава, подожди секунду, вот уже торопится к тебе некто безликий и напомаженный, во фраке и белой бабочке - пингвин, да и только.
- Вы один? - Легкий поклон, скрытое любопытство во взгляде: сколько стоит этот клиент?
- Со мной дама. Столик на двоих и подальше от шума, - небрежно и изысканно, ленивым тоном - можно не бояться переиграть.
- Прошу вас. - Лавируем между столиками. - Этот устроит?
- Вполне. Мое имя - Лайк. Когда придет дама - проводите.
Я поудобнее устроился в кресле, вытянул ноги и посмотрел на вход. Наверно, зря я это сделал, потому что шок оказался для меня слишком сильным. У входа в зал стояла в искрящемся платье красавица. Куда исчезла мальчишеская челка - на голове нечто немыслимое в виде башни. Минутой позже она уже сидела за моим столиком и говорила капризным голосом лысому официанту:
- Два обычных, Клей, два холода. Только без искры.
Я постепенно вернулся в нормальное состояние и смог критически оглядеть соседку.
- Я вижу, вы любопытны, Лайк. Задавайте вопросы - отвечу. Сколько их у вас?
- Всего три, прелестница. Во-первых, откуда вас здесь знают? Во-вторых, что это за галиматью вы несли официанту? В-третьих, как киоскерша Линнет превратилась в снежную королеву?
Линнет засмеялась, и сразу же ее «снежная неприступность» растаяла: улыбка была совсем не королевской - обычной, милой, земной.
- С вашего позволения, я начну с третьего: я ни в кого не превращалась. Просто время такое, что королевы - даже снежные - вынуждены работать киоскершами: жить-то надо. Во-вторых, если вы у себя на Луне превратились в отшельника, который не знает даже земных напитков, то нечего валить на меня: эта «галиматья» вкусна и полезна, сейчас сами оцените. А вот откуда меня здесь знают?.. - Она опять улыбнулась, теперь загадочно и холодно. - Всему свое время, Лайк, всему свой черед: узнаете и это…
- Ладно, я не тороплюсь, - протянул я, наблюдая за тем, как пингвин во фраке расставлял у нас на столе немыслимые изогнутые бокалы с чем-то синим, золотым, розовым, крайне аппетитным, пожелал нам приятного вечера и исчез, а Линнет, даже не взглянув на него, спросила деловито:
- С чего начнем?
И я бухнул с размаху:
- Со слама?
А Линнет даже бровью не повела, улыбнулась, сказала:
- Советую золотой - бодрит. А потом остальные - вечер долгий…
Она пошарила рукой под столом, щелкнула чем-то, скривилась болезненно - палец прищемила? - кинула в черную сумочку какой-то кубик и уж совсем по-детски сунула палец в рот.
- Больно? - спросил я сочувственно.
И получил ответ:
- Вы кретин, розовый, довольный, ничем не прикрытый. Думаете, что вы еще на Луне, а вокруг скалы и кратеры? Напрасно. Здесь все кишмя кишит микрофонами - от нашего столика до лысины официанта, а вы преспокойно задаете вопросы, от которых у «слухачей» волосы дыбом становятся. Словом, я выключила микрофон.
- Но не хватятся ли его наши друзья?
- Не хватятся. У них на схеме этот столик пуст - не обслуживается или посетителей нет. А будем уходить, вернем игрушку на место.
Я счел объяснения исчерпывающими и попробовал золотой напиток: по вкусу он походил на мед. Но у этого золотого пойла была и своя особенность: оно не пьянило, а скорее бодрило, как стимулятор, поощряя к светской беседе.
Но светской беседы не получилось.
- Отвечу сразу на все предполагающиеся вопросы, - сказала Линнет. - Я и Мак-Брайт связываем вас со сламом, ориентируем и поддерживаем вас. Кроме Мак-Брайта, вас знает еще Первый, единственный из Большой Десятки, поставленный в известность о пилоте Лайке. Если вас не проинструктировали, поясню: Большая Десятка - это руководство слама, а Первый - глава Десятки.
- Вы знакомы с ним?
- Что вы! - Она возмутилась. - Ни с кем из Десятки. Я связана только с Мак-Брайтом и со своими агентами.
- У вас они есть?
- Конечно. Их десять.
Так я и думал. А у этих десяти свои десятки. Старая и верная система - щупальца с единым мозгом-руководством.
- Посмотрите внимательно, - вдруг сказала Линнет, - кто вошел в зал.
Я посмотрел внимательно, потом очень внимательно и все равно ничего особенного не заметил. Вошла, вернее, ввалилась, компания - человек десять - пьяная, орущая, молодая, лохматая, пестрая и еще сто эпитетов, и все подойдут.
- Кто они?
- Высокий в синем свитере, видите, рукой кому-то машет, - Факетти-младший. Вам это имя ничего не говорит?
Мне это имя кое-что говорило. Я бы даже сказал, что оно кричало: внимание, Лайк, действие начинается, скоро твой выход!
И сразу же компания у стойки бара распалась для меня на составные части, как детская пирамида, - цветные кольца на стержне. А стержнем был Факетти-младший - парень-гвоздь, душа общества, рост под два метра, глаза серые, двадцать шесть лет от роду, занимается плаванием, кончил Тринити-колледж, не работает, много пьет, репутация странноватая: кому нравится, кому нет. Откуда сведения? Откуда сведения. Я принес их в клюве и приберегал на всякий случай. Вот он, случай.
- Позвольте вас пригласить…
К столику подходит парень из компании Факетти: медно-красная морда, честно говоря, не урод, волосы длинные, прямые, как пишут в книгах, «цвета воронова крыла», перехвачены черной лентой, нос с горбинкой, черно-белое пончо на широких плечах.
- Спасибо, я не танцую.
- Что так?
- Устала.
- Так идемте к нам - у нас весело, усталость пройдет.
Как будто меня не существует: даже не взглянул в мою сторону. А Линнет волнуется, ждет моей реакции. Пора?
- Послушайте, приятель, как у вас со зрением?
- Что-что? - Полное недоумение.
- Разве вы не заметили, что дама не одна?
Ах, какая улыбка: тридцать два снежных зуба, и все свои!
- Кажется, вы меня прогоняете, так я понял?
- Вы сообразительны…
Наверное, я что-то еще хотел сказать, но не успел: он рванулся вперед, схватил меня за ворот, резко поднял с кресла - ну и силища! - прошипел, не разжимая губ:
- Сейчас ты пожалеешь о сказанном…
- Уймись, силач, - бросил я равнодушно.
Но он не внял голосу разума. Коротко размахнулся, ребром ладони - отработанный жест - ударил меня по шее. То есть ему хотелось по шее, но я увернулся, и удар пришелся в плечо. Мне стало больно, и я озверел. Я всегда зверею, когда мне больно. Он по-прежнему держал меня за пиджак, и я снизу ударил его по руке - под локоть. Он охнул и разжал руку. Я тут же схватил ее, рванул на себя, коленом - в живот, ладонью с размаху - как хотел он сам, он шлепнулся пыльным мешком у стола - отдохни, дружок.
- Что случилось? В чем дело?
Два вопроса прозвучали одновременно. Первый задал Факетти, второй - его приятель. А позади стоял гангстер-метрдотель, но вопросов не задавал: то ли стеснялся Линнет, то ли хотел посмотреть, что будет дальше.
Я вежливо поклонился любознательным молодым людям и столь же вежливо объяснил ситуацию:
- Ваш друг, к моему великому сожалению, сначала оскорбил даму, а потом и меня. Я не люблю, когда меня хватают за пиджак и дергают из-за стола, а он почему-то не захотел поступить иначе.