– Эффект неожиданности? Отлично! – проворчала Хельга. – Но как ты собираешь за два дня оказаться у стен Хофбурга, да еще и протащить туда людей с оружием через линию фронта?
– Это будет непросто. Но боевики из Абвера смогли подобраться к самому сердцу Ватикана, чтобы убить ее величество. И если бы не вы, князь, – Я повернулся к фон Лихтенштейну, – вполне возможно, им бы это удалось… Эффект неожиданности.
– Вена не так стара, как Рим, – вздохнула Хельга. – И если где-то там и есть тайный ход, ведущий прямо в Хофбург – мне о нем ничего не известно.
– Значит, пути под землей нет, – кивнул я. – И по земле, конечно же, тоже – но остается еще воздух.
– Люди не летают, как птицы, князь. – Фон Лихтенштейн невесело улыбнулся. – И вряд ли канцлер будет ждать, пока вы посадите ему на голову военный дирижабль с десантом.
– Это и не нужно. При захвате Брюсселя британцы сбрасывали своих солдат на… – Я на мгновение смолк, вспоминая нужное слово на немецком. – На парашютах. Этой конструкции уже лет тридцать – хоть она и не слишком популярна. Уверен, если мы сможем раздобыть несколько десятков таких штуковин…
– Слишком рискованно, князь. – Фон Лихтенштейн нахмурился и покачал головой. – И даже если вы сможете отыскать храбрецов, которые доверят свои жизни такому устройству – дирижабль наверняка заметят куда раньше, чем он сможет оказаться над дворцом в Вене.
– Верно. Слишком медленный – и слишком большой, чтобы его можно было целиком защитить от магии или оружия…
Я соскочил с подоконника и неторопливо прошагал к двери – и обратно. План уже появился… почти появился – одна из тех безумных затей, которые рождались в моей голове и приводили к успеху – порой даже вопреки здравому смыслу. Но пока в нем не хватало одной-единственной детали.
– Если бы у нас был аэроплан…
Перед глазами тут же появилась картина алого росчерка в небе, с которого под сердитое жужжание мотора хлестал смертоносный свинец. Наше знакомство с Хельгой, едва не стоившее обоим жизни. Схватка, в которой даже магия едва смогла помочь мне одолеть цель – крохотную, быструю и верткую.
Куда проворнее громадины дирижабля.
– Но не из тех, что есть у французской армии или даже у Георга, – задумчиво продолжил я. – Что-нибудь побольше и помощнее, способное поднять отряд… Хотя бы пару десятков человек, а лучше…
– Аэроплан есть у меня.
От неожиданности я едва не подпрыгнул. Тишина в кабинете Хельги вдруг стала такой густой и плотной, что ее можно было резать ножом – и все мы дружно уставились на того, кто за последние несколько минут не произнес ни слова.
– Что? Мне же надо было на чем-то сюда прилететь, – усмехнулся дед. – А ты ведь знаешь, что я терпеть не могу дирижабли.
Глава 35
– Да твою ж… – Я запрокинул голову. – А эта штука точно летает?
– Не выражайся. – Дед ткнул меня локтем в бок. – Еще как летает. Высоко и далеко. И быстро – куда там дирижаблям.
Не то, чтобы у меня были основания не доверять деду – в конце концов, он уже доказал все, что нужно, добравшись на своей чудо-машине в Регенсбург из России с одной-единственной остановкой в датском Копенгагене. Не самый выдающийся перелет для дирижабля – зато для аэроплана, можно сказать, запредельный: даже самые крутые британские и немецкие модели имели запас хода от силы километров на пятьсот-шестьсот – а этот мог осилить чуть ли вдвое больше.
И все же при одном только взгляде на дедову игрушку меня начинали терзать сомнения. И дело было уж точно не в конструкции – она-то как раз выглядела весьма надежной. Дерева в ней оставалось еще предостаточно, и все же большую часть поверхности занимал металл – видимо, только алюминий и сталь могли обеспечить нужную прочность.
Необходимую, чтобы поднять в воздух гигантское тело машины – и вдобавок выдержать вес четырех двигателей с огромными лопастями пропеллеров. Силовые машины крепились к крыльям, будто вырастая прямо из них – и я, признаться, не мог даже представить, какая сила и какой гений конструкторской мысли могли заставить их работать вместе.
Большинство известных мне моделей были бипланами – с двумя несущими поверхностями, а дедовому великану хватало одной… Зато какой – размах крыльев выглядел метров на тридцать пять, а то и все сорок. К концу гигантская плоскость заметно сужалась, но в месте крепления занимала чуть ли не половину длины фюзеляжа. При взгляде сверху аэроплан наверняка напомнил бы что-то вроде гигантского ромба с округлым носом, где располагалась кабина пилота – и длинным тощим хвостом.