Вукол явился в театр с запозданием. На сцене пели. Его друзья сидели прямо против сцены. Александра Михайловна была в нежнорозовой шелковой кофточке, удивительно шедшей к ее сиявшему свежестью хорошенькому личику и пепельным волосам. Она увидела его первая, и глаза ее засветились. Подле нее пустовало место Вукола.
Номер пения только что окончился, переполненный театр горячо аплодировал, вызывая артистов на «бис». Певец и певица опять вышли на сцену.
Оба они были молодые, красивые, нарядные. Она — вся в цветах: цветы были в волосах ее, цветы на груди, цветы у атласного пояса. Обоих заливал празднично торжественный свет рампы, казавшийся солнечными лучами. И представлялась их жизнь красивой, солнечной, счастливой. Не было сомнений, что они любили друг друга, путешествуя по миру с чарующими песнями. Снова зазвучали струны рояля.
Взгляд Александры Михайловны встретился с глазами Вукола.
После концерта пошли пить чай к Листратовым: все были в приподнятом настроении. Говорили о театре и артистах, призванных повышать настроение людей, приподнимать их над буднями жизни.
— Вот так они и ездят всегда вдвоем? — спросила Сашенька.
— Да нет же! — засмеялся Кирилл, — на следующий сезон он с другой поедет, а она с другим!..
— Ну, пожалуй, такая жизнь только со сцены и кажется счастливой, — возразила Ирина, — а теневая сторона у них есть, да еще какая! Ведь только с галерки кажется праздником это пение, а на самом деле оно — тяжелый труд! Как вы думаете, Вукол? Вы тоже, может быть, артистом будете?.
— Нет! — убежденно сказал он, — артистом я не буду. Это не только труд, но и призвание! Но у нас всех есть другое призвание! Музыка для меня — мое личное удовольствие, и только!.. В настоящее время — маленький заработок. Я — крестьянин и не могу порвать с теми массами людей, среди которых вырос! В городе я — для ученья, а потом — к ним, обратно! Иначе будет потеряна цель в жизни!.. Вот мое призвание!
— Милый Вукол, — усмехнулась Ирина, — вы еще и сами не знаете вашего призвания!
— Нет, он молодец! — похвалил Вукола Кирилл. — Надо нам помнить, что мы крестьянская интеллигенция! Если все мы будем прятаться от жизни под стеклянный колпак искусства — мы не выполним своего исторического назначения. А когда однажды придет революция, появятся вместо кающихся дворян кающиеся интеллигенты! Но с другой стороны — сколько истинно талантливых людей борются со своим талантом, душат его в себе именно из-за интеллигентской обязанности идти к народу, идти в революцию! Примеры у нас перед глазами: Клим, удушающий в себе писателя, или Ильин, которого посылают на сцену, а он говорит: «Когда придет революция, брошу это самое пение и удеру к мужику!» Вот и Сашенька, молодая девица, стремящаяся к свету, не мыслит себя иначе, как на деревенской работе.
— А как же? — беспечно ответила Сашенька. — Ведь я же сельская учительница!
— Теперь надо идти к рабочим! — сурово сказала Ирина. — Народничество отмирает! Мы обязаны воздействовать на рабочие массы, а для этого необходимо самим нам кое-чему научиться! Вот и прав Вукол!
Когда пришли — на столе лежало письмо. Кирилл разорвал конверт, пробежал письмо глазами.
— Ну, вот, — сказал он, передавая листок Вуколу, — пишут, что ты допущен держать экзамен экстерном! Поезжай как можно скорее — дней через пять! Отлично, дружище! — вскричал Кирилл, ударив друга по плечу, — увидишь Петербург, войдешь в студенческую среду!.. Оперу услышишь, в консерваторию поступишь! Здорово, брат! Там жизнь — кипит, не то, что здесь! Итак — едешь?
— Еду! — хмуро сказал Вукол и глубоко перевел дух: ему жаль было так внезапно расставаться с Александрой Михайловной.
— Однако как это неожиданно вышло! Ну что ж! Ведь и вы туда же едете? Значит, мы почти не расстаемся!.. А вы, Александра Михайловна?
— Я — в деревню… ребятишек учить.
— Ничего, ничего! — радовался за всех Кирилл. — Гора с горой не сходится, а человек с человеком — обязательно!
Внезапная перемена общей судьбы всей компании волновала всех. Долго спорили о самом призрачном из городов — о Петербурге.
Уходя, Вукол обещал, собравшись в дорогу, зайти перед отъездом. Ему страстно хотелось, чтобы Сашенька вышла на крыльцо проводить его. Он даже невольно остановился на крыльце в безнадежном ожидании, что она выйдет. Но Сашенька не вышла.
Он долго стоял и смотрел в мутную августовскую ночь. Не было ни одной звезды. Влажный ветер шелестел начинавшими желтеть листьями старых акаций палисадника.