– Ну, разинул рот шире варежки! – говорит Таторка. – Я те вот заткну его!
Таторка схватил с дороги горсть лошадиного навоза и хочет запихать ему в рот.
Вукол с ревом пускается наутек, туда, где виднеется на углу крыльцо родного дома. Он бежит изо всех сил, но Таторка много больше и сильнее его, на мостике через канаву догнал, схватил за шиворот и – о ужас! – напихал ему полон рот, вымазал навозом губы и щеки. Малыш даже плакать перестал, судорожно наклонился к ручью и стал отмывать лицо мутной водой. Весь он перепачкался и вымок, но играть в лошадки ему все-таки хочется, только не с Таторкой. Ребятишки стоят вдалеке и смотрят, как Таторка шагом возвращается к ним.
Вдруг на крыльце появляется отец Вукола. По выражению его лица заметно, что отец слышал его плач, быть может, все видел и очень сердит.
Длинные густые кудри отца развеваются по ветру. Он быстро идет к сыну, молча берет Вукола за руки и уносит в дом. Там их встречает мать и всплескивает руками при виде всхлипывающего сына в истерзанном и заляпанном грязью костюме. Она не строгая, как отец, никогда не бранит и не наказывает; Вукол знает, что мать пожалела бы и утешила, переодела бы его во все сухое и отпустила играть, но отец сердито отстраняет ее, сам раздевает сына и кладет на свою большую кровать, завешенную пологом.
– Спи! – повелительным голосом говорит он, задергивая полог.
Вукол долго лежит всхлипывая. Если бы он мог предвидеть грозное появление отца, то не плакал бы на улице. Он с завистью слышит голоса товарищей за окном. Ему кажется, что отец не понял его слез, что надо было только приласкать, утешить и опять отпустить играть. С обидным ощущением, что он не понят, Вукол заснул в слезах.
Кто-то лизнул его влажным теплым языком в самые губы. Он проснулся. На постель к нему забралась Дамка. Это его собака: для его забавы отец завел; она маленькая, рыжая, с длинной шерстью и пушистым хвостом, с остренькой мордочкой, с острыми ушами. Вукол обнимает ее, прижимает к груди, а Дамка щекотно лижет ему ухо.
Полог зашпилен булавкой. Мать всегда так делает, когда днем укладывает Вукола на своей кровати. Иногда и она ложится с ним, кормит его семечками, которые сама разгрызает для него. Вукол слышит – кто-то вошел в комнату, слышит голос соседа-мужика:
– Как хочешь, Елизар, а только что нынче она опять нашу курицу заела!
– Бил я ее сколько раз, думал – отстанет! – отвечает голос отца…
– Нет уж, коли проведала – не отстанет, лисьей породы! Сделай милость, истреби ты ее, ворует и ворует – что твоя лиса!
Слышны тяжелые шаги, мужик уходит. Отец тоже хлопнул дверью соседней комнаты. Вукол слышит, как он говорит о чем-то с матерью.
Смысла разговора с мужиком Вукол не понял. Что значит слово «истребить»? Теребить? На кого жаловался мужик? Кто ест кур? Вдруг его сердце сжалось тревогой: да ведь это Дамка! Про Дамку прежде говорили, что она ворует и ест кур!
Вукол заслышал легкие шаги матери. Занавеска отодвинулась: мать стоит и улыбается своей тихой улыбкой.
Дамка спрыгнула с кровати, мелькнув пушистым хвостом. Вукол тянется к матери. Она целует его и тихо спрашивает:
– А кто это тебе часы-то изломал?
– Таторка.
– А ты бы не давал!
– Он сам взял… поглядеть… – оправдывается Вукол, – он большой! Он мне руку опоганил и навозом насильно кормил!..
Глаза его вновь наполнились слезами.
– Мама… не надо мне новый картуз! Ребята смеются… Таторка дерется… Не с кем играть… Только с Дамкой… да с Пашкой!
Мать вздыхает:
– Ну что ж! Играй с Пашкой, с девочкой лучше, а Таторку я прогоню с нашего двора!
Она одевает его в будничный старый костюм, надевает чулки, башмаки.
– Новый-то костюм весь в грязи у тебя! Не водись ты с этим разбойником!.. Ну, вставай!..
Вукол спрыгнул с постели.
Вошел отец – в пиджаке, в картузе, с ружьем, висевшим на ремне за плечами.
– Мама! Таторка сказал, что мы богатые. Правда?
– Нет, миленький, бедные! Мужики богаче нас! Вот скоро уедем отсюда! Ну, да ты еще маленький, ничего не поймешь!..
– Таторка не любит богатых… бьет меня, думает – мы богатые!
– Дурак твой Таторка! – вмешался отец. – Вот попадется он мне – нарву ему уши!.. Вор из него выйдет, а уж это хуже всего!
– Таторка часы-то разломал! – сообщила мать.
– Сами виноваты: доверили ребенку, нарядили, как путного… гляжу – а он в луже, что поросенок.
– Да ведь не сам он, товарищи такие!..
– То-то и есть! – вздохнул отец.
– Ты куда с ружьем-то?
– Да вот собаку хочу к кузницам отвести! Сынок! Пойдем со мной, ведь твоя собака! Я уж привязал ее у крыльца! Сам и поведешь!
– Не надо бы ребенку глядеть на такое! – заметила мать.