Боже мой! Я же сидела босой перед потенциальным будущим президентом Соединенных Штатов!
– Да, мой Чу... застрял в канализационной решетке и сломался. Я упала... и, кажется, немного обнажилась перед строителями, – объяснила я, и это звучало так же нелепо, как когда Бейби в «Грязных танцах» сказала, что она несла арбуз. (примеч. – Бейби видит страстный танец Джонни Касла и единственное, что может сказать ему, когда он подходит: «Я несла арбуз»).
О, нет. Я ведь не могла сказать этого вслух? Пожалуйста, скажите, что это не так!
– Как неудачно вышло, – уголки губ сенатора Каллагана дернулись вверх.
Боже, я все-таки сказала это вслух. Убейте меня. Я была уверена, что теперь и Берни и сенатор начали серьезно сомневаться насчет моей способности представлять кампанию, учитывая мою ненадежность.
– Вы сказали «миллион долларов», так ведь?
– Да. Я понимаю, что девять месяцев это немного слишком для семизначной суммы.
– Да вы играете в адвоката дьявола... А что случится, если вас не изберут?
– Вы по-прежнему получите миллион.
– Вау, – не очень красноречиво выдавила я.
Я по-прежнему плохо представляла, каково будет обладать такой суммой. Никакой жизни от зарплаты до зарплаты, никакого учебного долга, никакой дизайнерской обуви с «Ebay» или приклеивания каблука клеем. Больше никакой дерьмовой квартиры, где постоянно заканчивается горячая вода. Я смогу присмотреть себе местечко в Джорджтауне, о котором всегда мечтала. Окей, может быть, представить себе все эти деньги не так уж и сложно.
– Прошу прощения, но миллион долларов кажется мне слишком большой платой за то, чтобы быть невестой Баррета.
– Очевидно, вы еще не встречались с Барретом, – усмехнулся сенатор, а вслед за ним и Берни.
– Допускаю, что из-за его репутации будет сложно прикидываться его невестой.
– В каком-то смысле, да. Но задача не только в том, чтобы быть невестой моего сына, это подразумевает месяцы тяжелой работы, мисс Монро. Предвыборная кампания – это гонка на выживание, уж вы-то об этом знаете. Иной раз за день приходится побывать в трех городах. От вас потребуется много сил, чтобы не вылететь с трассы, – он позволил себе небольшую улыбку, – но миллион долларов так же гарантирует ваше молчание касательно этой сделки.
Молчание... смогу ли я выполнять это требование не только в течение девяти месяцев, но и всю оставшуюся жизнь? Я не была трепачом, когда речь шла о чем-то важном, но что если я проговорюсь в минуту паники, например, если мне ткнут в лицо микрофон во время интервью, мой разум опустеет, и меня прорвет: «Это фальшивая помолвка! Я фальшивка! Мы просто притворяемся!»
– Так же, как и договор о неразглашении, который ввы только что подписали, – добавил Берни.
Теперь я понимала, зачем они заставили меня сначала подписать соглашение. Если я нарушу его, меня могут засудить, что, конечно же, было последним, чего мне хотелось, не говоря о том, что, несмотря на приятную благодушную внешность, сенатор Каллаган наверняка знает людей, которые могут заставить меня просто исчезнуть, если я проболтаюсь. Эта мысль заставила меня поежиться.
Когда Берни потянулся, чтобы похлопать меня по спине, я подпрыгнула на месте.
– Не волнуйтесь, мисс Монро. Ничего плохого с вами не случится, если вы откажетесь от предложения сенатора Каллагана.
У меня отпала челюсть.
– Так, это становится немного пугающим.
– Мою жену это тоже раздражает, – улыбнулся Берни.
– Могу представить.
Сенатор Каллаган покашлял, и я повернулась к нему.
– Берни прав. Вам ничего не будет, если вы откажетесь от сделки. Если вы не примете условия, то продолжите нелегкий труд для того, чтобы меня избрали.
Вот дерьмо. Работа... как я могла забыть про нее?
– Если я скажу «да», а я склоняюсь в сторону «если», то, что будет с моей работой?
– Вы продолжите работу координатором волонтерской службы. Так как мне нужно, чтобы вы участвовали в избирательной кампании, мы возьмем еще кого-нибудь в штаб, пока вы будете задействованы вне его, если время позволит. Прикрытие отчасти будет состоять в том, что вы познакомились таким образом и решили сохранить ваши отношения в секрете на несколько месяцев из-за того, что вам не хотелось, чтобы окружающие считали, что вы получили эту работу по протекции.
И хотя мне не хотелось признавать это, но звучало убедительно. Видимо они потратили немало времени на обдумывание всего этого цирка с помолвкой. Учитывая приложенные усилия и задействованные ресурсы, я сомневалась, что что-то может пойти не так.
И если темп предвыборной гонки казался изматывающим, мне импонировала мысль о путешествиях и возможности побывать в разных частях страны. Плюс был в том, что все передвижения будут осуществляться за чужой счет. Помаши передо мной миллионом долларов, и вот я уже не знаю, как сказать «нет». Это был тот сорт перспектив, за отказ от которых ты будешь корить себя всю оставшуюся жизнь.
Сидя за столом, я чувствовала себя Евой в Эдемском саду, окруженной змеем, нашептывающим мне на ухо о запретном плоде.
«Измени свою жизнь, согласись на сделку. В конце концов, это ненадолго. Подумай о свободе без финансовых оков».
Ну и наконец, так ли тяжело будет притворяться влюбленной в Баррета? Я изображала чувства тысячи раз во время театральных постановок. Едва ли есть большая разница.
Потом, оглядев стол, впервые поняла, что за этим столом кого-то явно не хватает: моего будущего поддельного жениха.
– А почему здесь нет Баррета?
– Он не знает об этой встрече, – сенатор Каллаган дернулся в своем кожаном кресле.
У меня отпала челюсть.
– Вы хотите сказать, что развернули передо мной весь план, даже не имея его согласия? – задохнулась я от возмущения.
– Да.
– Но это безумие!
– На первый взгляд – да, но только на первый. Я хотел представить всю картину Баррету, когда придет время и чтобы у меня была возможность представить человека, согласного сыграть эту роль, – с натянутой улыбкой сенатор добавил, – у меня предпринимательское прошлое, мисс Монро. Я владею искусством заключения сделок и знаю, как лучше продать товар.
– А что будет, если Баррет скажет «нет»?
– Не скажет, – ответил он, и в его голосе сквозила убежденность.
– Как вы можете быть в этом так уверены?
– Потому что я знаю своего сына.
И раз уж у меня не было детей, я знала, что не смогу поспорить с этим аргументом. Мне пришлось принять на веру, как и сенатору Каллагану, что Баррет согласится.
– А миссис Каллаган разделяет вашу уверенность?
– Джейн в курсе того, что я предлагаю. Я редко делаю что-то, не посоветовавшись сначала с ней.
Значит, миссис Каллаган тоже принимает участие. Я гадала, сколько членов круга были в курсе правды о Баррете. Но если задам этот вопрос сенатору Каллагану, он отделается чем-нибудь вроде «Вашингтон стоит на секретах». И уж если даже личность Глубокой Глотки в деле Уотергейта оставалась неизвестной несколько десятков лет, то и наш с Барретом секрет будет в безопасности (примеч. – Глубокая Глотка – псевдоним Марка Фэлта заместителя начальника ФБР, выбранный для него как для информатора прессы по делу «Уотергейта» (1972–1974 гг.). Инкогнито осведомителя было раскрыто только в 2005 году).
– Если вам нужно время, чтобы все обдумать, я пойму. Знаю, что мы просим о многом, – сказал сенатор Каллаган, заполняя тишину, повисшую над столом.
Может мне и, правда, следовало попросить немного времени. Может, стоило взять паузу, чтобы взвесить все эмоциональные «за» и «против» этого безумного плана. Возможно, мне стоило задуматься о том, что произойдет, если я на самом деле влюблюсь в Баррета Каллагана.
Но я этого не сделала.
Вместо этого, мои губы растянулись в улыбке.
– Я согласна.
Глава 2
Баррет
– Тебе нравится? – прорычал я на ухо блондинке, которую трахал.
Ее голая задница была придавлена к оконному стеклу на высоте тридцати тысяч футов, разумеется для того, чтобы избежать случайных прохожих и любителей поглазеть. Стоя между ее ног, я держал ее руками, подхватив под колени.