Потом старик повысил голос, в утренней тиши он прозвучал, как крик:
— Да, покончу с этим сукиным сыном… — и стал угрожающе размахивать в воздухе палкой. Его маленькие глаза сверкали ненавистью, по грязной бороде текла слюна.
— Вон там мастер Жеронимо: это — враг, пробравшийся в мой дом. Жалкий брежонец, когда он пришел сюда, умирал с голоду, я дал этому вору кусок хлеба, а он только и думает о том, как бы убить меня. Но это ему не удастся. Я не допущу этого, я уже послал за негром Глисерио, чтобы помешать злодейству. Этот мастер дорого заплатит за предательство.
Бенто хотел возразить, но старик не слушал его:
— Мне хорошо известны планы этого негодяя, черт возьми! Касуса Леутерио распоряжается даже здесь. Мерзавец убил моего сына, но ему этого мало. Я все помню, как будто это случилось сегодня. Я был в доме, когда Мосинья позвала меня. Принесли моего сына, мертвого, в гамаке, изрешеченного пулями. Я жил и искал выхода Сертан не верит в меня. Да и кто может поверить старику, потерявшему стыд?! Жена моя умерла с горя. Я похоронил ее рядом с мальчиком. Но я не умру так просто, нет, не умру! Апарисио, твой брат убежал из Жатоба. Никто не в силах справиться с Касуса Леутерио, и, словно всего этого было еще мало, явился этот мастер и хочет убить меня… Но сегодня же я выброшу этого подлеца за дверь. Скоро сюда придет негр Глисерио.
Бенто теперь сам убедился в том, что капитан не сознает, что говорит, а он знал, к чему это приведет. Он хорошо помнил свою мать, ее такие мучительные навязчивые идеи, нетерпимость к любому возражению. Испугавшись, он оставил капитана и поспешил предупредить мастера.
— Ничего, сынок, я хорошо знаю этих сумасшедших. Угрожают, а стоит им подойти к тебе поближе, и сразу начинают говорить по-иному. Со стариками всегда так. Но такой бестии, как этот старик, я еще не встречал, — ответил мастер и вернулся к работе.
Терто тут же готовил солому для ящиков под сахар и тихонько напевал старинную польку.
— Черт бы побрал этого метиса, совсем он непохож на своего брата. Я в жизни не встречал такого трусливого парня. Вот что, сынок, скажу я тебе: я здесь и месяца не останусь. Предвижу, что с каждым часом будет все хуже и хуже. Я знаю, что ты связан с людьми с той стороны, и поэтому советую: пойдем с нами в Брежо. Говорю тебе это не потому, что хочу, чтобы ты женился на моей девочке, — не в этом дело, — а потому, что оставаться тебе здесь никак нельзя, и вот по какой причине: твои братья в кангасо, а теперь и мой сын с ними. В этом сертане никто ни от чего не защищен. Командует здесь всем человек из Жатоба, а все остальные — такие же мокрые курицы, как наш капитан. С часу на час могут нагрянуть кангасейро, за ними придут солдаты, и погибнут ни в чем не повинные люди. Старуха моя в постели, но у меня нет другого выхода, я должен уйти подальше от этого несчастья.
Вечером они вышли вместе и по дороге встретили караван матуто. Вел их скупщик сахара Шико Лопес. В караване Бенто заметил знакомое лицо, но не мог вспомнить, где он его видел. Мастер заговорил с Шико Лопесом, и тогда прохожий сам обратился к нему:
— Парень, скажи-ка, не здесь ли родился Бем-те-ви?
По голосу Бенто сразу узнал говорившего и с радостью вскрикнул:
— Сеу Деоклесио?
— Парень, откуда ты знаешь меня?
Бенто почувствовал опасность.
— Не помню откуда, но уверен, что вы певец Деоклесио.
— Так оно и есть, парень, но ты не ответил на мой вопрос. Это — родина Бем-те-ви, мальчонки из отряда Апарисио, которого захватил лейтенант Алвиньо? Мне говорили, что он из фазенды старого Кустодио.
Теперь к их разговору стал прислушиваться и мастер, а Деоклесио продолжал:
— Видите ли, я шел сюда для того, чтобы поглядеть на места, где родился паренек. Зовут его Зе Луиз. Весь сертан говорит о нем. Случилось так, что лейтенант Алвиньо обстрелял дом коитеро Апарисио Но де Донинья, а там в это время лечился после ранения Бем-те-ви. Все газеты Ресифе только и говорят об этом. Пишут, что он хуже гремучей змеи. Мальчишке восемнадцать лет, а за спиной у него больше убийств, чем лет. Певец Лоуривал, ничего не зная о нем, сочинил АВС, и вышла никудышная история.