— Мальчик мой, — сказала ему однажды Нока, — боюсь, что я забеременела. Знаю, что муж убьет меня за это. Но это ничего. Я все равно была мертвой. Только с тобой и ожила, а умирать придется каждому.
И ее глаза, запавшие от страданий, утомленные от всего пережитого, наполнились слезами.
— Дорогой мой, ты пришел и дал мне счастье, и я ничего больше не хочу!
В ту же ночь явился Но де Донинья и сообщил о нападении отряда лейтенанта Алвино на Такарату. Солдаты зверствуют. После того как капитан разделался с Минервино, летучие отряды окружили в этом районе все «убежища» Апарисио. Видно, этот мерзавец действительно предал. Один матуто рассказывал, что в Такарату люди больше не ночуют дома. Все ушли в лес, спасаются от солдат.
В эту ночь Зе Луиз не спал и все думал о полученных известиях, о судьбе своих родных. Он был уверен, что с ними приключилась беда. Ведь его отец имел из-за него столкновение с полицейским надзирателем из Такарату.
Среди ночи в загоне вдруг беспокойно заблеяли козы, и тут же раздался крик:
— Открой, собака, а то будем стрелять.
Донинья подбежал к Зе Луизу:
— Это — солдаты. Живым я не сдамся. — В руках у него было ружье.
— Придется всем помирать, но я не сдамся.
Голос у него был хриплый, сам он казался совершенно спокойным.
Зе Луиз дрожал с ног до головы. Рядом была Нока, и в темноте он почувствовал у себя на руке ее дрожащую руку. Зе Луиз взял свой обрез — оружие у него было, но патронов оказалось совсем мало. А Донинья уже кричал:
— Стреляйте, сукины сыны! — и лег на землю. — Там дыра в стене, — приказывал он Зе Луизу, — стреляй оттуда, а я останусь здесь и уложу первого, кто сюда сунется.
Зе Луиз был не в силах двигаться. Он вдруг представил себе всех, кого любил. У него было такое чувство, будто настал его смертный час. Когда он отвечал на первые выстрелы, палец дрожал на курке, но потом движения стали уверенными. Донинья кричал, заглушая треск пуль, пробивавших тонкие стены дома. Зе Луиз не знал, сколько времени все это длилось. В темноте он только заряжал ружье; рядом была Нока, тело ее пылало.
— Зе Луиз, — шептала она, — это конец. — И целовала его губы, горячие, горячее раскаленного ствола его ружья.
Он не думал больше о смерти. Казалось, что все происходит вне времени, в ином, бесконечном мире. Пули пронизывали дом со всех сторон, черепицы отскакивали, словно камешки. Донинья перестал кричать. Нока подползла к нему:
— Жена, кончаюсь, пуля попала в левый бок… Но эти сукины сыны… не возьмут меня живым, нет, не возьмут. Пойди посмотри, что с парнем. Этот щенок все же дерется. Не говори ничего, я погубил твою жизнь… Я знаю, ты беременна от него…
Ей хотелось сказать что-нибудь мужу, но она не смогла, слова застряли в горле. Все же, поборов себя, она прошептала:
— Мы все умрем, теперь всему конец! — И она обняла мужа; ей стало тепло — горячая кровь лилась из его раны, и это было последнее тепло человека, который давно уже не согревал ее. Почувствовав запах крови, она упала на тело умирающего мужа, который для нее уже давно был мертв. Потом, вспомнив о Зе Луизе, подползла к нему.
— Ты здесь? Патронташ почти пустой. Посмотри, как там у Но.
Она опять поползла к мужу и увидела, что он лежит без движения и уже почти не дышит. Она схватила патронташ и отнесла его парню. Перестрелка продолжалась.
— Уходи отсюда, Нока, эта сволочь стреляет по низу.
Голоса снаружи заглушали стрельбу:
— Сдавайся, сукин сын!
Зе Луиз ответил на это огнем. И вдруг он почувствовал, как Нока вся содрогнулась.
— Ничего, мальчик, ничего, — прошептала она.
Он пощупал ее лицо, грудь и почувствовал на руках горячую кровь.
— Ты ранена, без тебя мне ничего не нужно!
Он выпустил из рук ружье и обнял ее…
— Я не чувствую боли, может быть, это — кровь Дониньи.
Он нащупал руками рану и понял, что кровь льет из живота… И тогда он перестал понимать, что происходит вокруг. Он точно сквозь сон слышал, как взломали дверь, как лейтенант приказал:
— Оставить живыми! Дайте свет…
Лейтенант пренебрежительно толкнул ногой неподвижное тело Дониньи и, увидев Зе Луиза, лежащего рядом с Нокой, распорядился:
— Парня не трогать, хочу доставить эту тварь живым в Ресифе. Это, должно быть, Бем-те-ви.
Нока стонала и широко открытыми глазами смотрела на Зе Луиза, а он, казалось, совсем не сознавал, что творится вокруг него.