Поначалу я был очень осторожен из опаски растревожить ранку, нанесенную вчера, и медленно вводил член в узкое влагалище, впрочем, изрядно увлаженное. Но вздрагивающая Кристина очень скоро сама принялась поддавать бедрами, надвигая свою дырочку на словно деревянный кол.
— Пап! — простонала она. — Ну что, ты как пенсионер? Возьми меня, как следует!
М-да, капризы дочери я выполнял со всеми возможными скоростью и полнотой. Поэтому сжал бедра в ладонях и принялся насаживать покорное моей воле, стонущее тело на член. Да, в начале все же не очень резко, но потом самец во мне разбушевался — видя, что самке, подвластной моим устремлениям, это скорее нравится, чем наоборот, стал трахать дочку бурно, часто и глубоко. И она взвизгивала, чувственно извивалась передо мной, вскрикивала после особенно сильных ударов. Вскоре я уже буквально долбил стройное тело, словно вернулся в дни молодости и начало отношений с бывшей. Но это было гораздо лучше! И возбуждающе! Я забыл обо всем на свете, обрабатывая сексуальный станочек, послушно стоящий передо мной в удобной (и красивой!) позе. Этого показалось мало. Я вынул член, скользкий от девичьей смазки, и всунул его в Кристинкину попку.
— Ой… — пискнула дочь. Я спустил.
Потом, желая оказаться лицом к лицу с Кристиной, перевернул ее. Ее грудки бурно вздымались, устремляя затвердевшие розовые сосочки к потолку, ротик был приоткрыт, а ножки услужливо широко раздвинулись передо мной. Более того, когда я навис над ней, сама ухватилась за мокрый от наших выделений член и, задыхаясь, направила в себя со словами:
— Скорее, папка, скорее!
Я все же, ощутив, что член снова любовно стиснут стенками влажного влагалища, прошептал на розовое ушко:
— Ты как, Кристиночка?
— Немного больно, но это лучшее, что у меня было в жизни! Папка, я тебя обожаю!
Естественно после этих слов я с удвоенной силой стал долбить податливую дырочку. Иногда, согнувшись в три погибели, принимался ласкать языком и посасывать нежные соски, а иногда выходил и приникал к промежности, забавляясь ртом с шелковистыми мокрыми лепестками. В эти мгновения Кристина мела волосами подушку и, поставив ступни на мои плечи, приподнимала попку для того, чтобы моему языку было удобнее распоряжаться ее раковиной. Маленькое тугое колечко девичьего ануса выглядело довольно-таки гостеприимным, как выгл\дит, по обычаю, любое подобное отерстие дочери перед любящим отцом. Я, конечно, им воспользовался. Но очень скоро дочка потянула меня за короткую стрижку, нетерпеливо словила член цепкими пальчиками и поспешно вновь направила его в себя.
Я улегся на спину и, выставив член вертикально, прищурился:
— Папа устал. Теперь ты давай поработай.
— Слабак!
Вместо обычной между нами звонкой дружеской насмешки ее реплика на выдохе получилась чувственной и страстной. Ненасытная!
Кристина вдруг замерла, распахнутыми глазами глядя на мой член, вздыбленный в небеса:
— Пап, а можно я его ротиком приласкаю?
— Если не брезгуешь…
— Нет. Просто я же не знаю, нравится тебе — чтобы попеременно то в ротик, то потом снова сюда, — ее почти детская ладошка накрыла голенький лобок. — И туда, сам знаешь…
— Конечно, нравится!
И моя дочка порывисто наклонилась, чтобы, замурчав, словно кошка, заглотить член чуть ли не до половины. Немного пососав, она так же стремительно вскочила со словами: «Папка, прости, но моя девочка ужасно соскучилась!» и резко насадилась, сразу начав совершать фрикции вверх — вниз и вперед — назад. С ее губ сорвался вскрик:
— Какой же он горячий!
И продолжилось наше безумное, непристойное, но такое восхитительное совокупление. При этом Кристина иногда соскакивала и несколько раз экспрессивно проходилась по стволу тугим колечком губ. А ближе к концу, я впился железными пальцами в девичью попку и принялся поддавать бедрами вверх так часто, как мог. И вскоре дочка забилась в экстазе, часто-часто вскрикивая серебристым тоненьким голоском. «Папа, еби меня!» И это было лучшей музыкой для моих ушей.
Едва сладострастные судороги девичьего тела сошли на нет, я тут же опрокинул его на спину. В молодости я «стрелял» довольно далеко, но уже с десяток лет — не дальше пупка. Но не в этот раз! Я был так накален, что брызги мой спермы хлестнули аж между аккуратными грудками, залив потом и плоский животик, и лобок…
— Папка, ты — лучший, — изнеможенно пролепетала Кристина, размазывая мою сперму по шелковистой коже тонкими пальчиками…