— О чем задумался? — спросила Тьеррина, когда они шли по галерее в сторону бального зала.
— О Брине, — не стал отнекиваться он. Сегодня в конце вечера должна была состояться их с Тьерриной помолвка, но что с этим делать, они так и не решили. Политически правильно было превратить их игру в реальность. Политически, дипломатически… но Фабиан отлично понимал, что для Тьеррины это не вариант. Особенно после того, что почувствовал тогда в лесу.
Да и Артуан… при всех его закидонах, ректор был достойным драконом. Сильным. Порядочным. Он в принципе не заслужил, чтобы с ним так поступали. Даже по политически-дипломатическим причинам.
— Придумала, как нам расстаться? — спросил он у Тьеррины.
— Нет, — честно призналась она. — А ты?
— Кроме «я передумал, она мне не нравится» ничего в голову не приходит.
Тьеррина рассмеялась, и Фабиан улыбнулся тоже. Ему нравилось, когда она улыбается, но в последнее время она улыбалась редко.
— Ты роскошно выглядишь, — произнес он. — Я был бы счастлив, если бы ты была моей парой. И мы могли бы…
— Но мы не можем.
Тьеррина и впрямь выглядела изумительно: над ее образом трудились королевские стилисты, и сейчас рядом с ним шла невероятная герцогиня Нодарская.
— Его высочество наследный принц Фабиан Фламенский и ее светлость герцогиня Тьеррина Нодарская! — возвышенно объявил церемониймейстер, стоило им ступить в зал. Все взгляды тотчас обратились на них, но Фабиан по привычке выцепил изо всех присутствующих Брину, стоящую рядом с Сирианом.
Она на него не смотрела, и он тоже отвел взгляд. Зато, пока спускались по лестнице, заметил семейство Ольерд в полном составе, а еще ректора чуть ли не самой известной кристанской академии. В его крови отметились драконы и метаморфы, возможно, поэтому он обладал весьма запоминащейся внешностью: иссиня-черные волосы и золотисто-смуглая кожа, на контрасте с яркими синими глазами придающая его облику демонические черты.
— Как здесь… много всех. — Ладонь Тьеррины в его дрогнула, и Фабиан хмыкнул.
— Не первый и не последний твой прием.
— В качестве герцогини Нодарской первый.
— Но тоже не последний. Привыкай. Как главе рода, тебе придется устраивать такое у себя в замке.
— К этому можно привыкнуть?
— Можно, — пообещал Фабиан. — Потом вообще перестанешь замечать. Как кофе будешь делать.
Тьеррина снова улыбнулась, но ее улыбка мгновенно погасла: к ним стремительно приближался Артуан. В роскошном, празднично украшенном зале, он каким-то образом умудрился затеряться, а теперь направлялся к ним решительным шагом.
— Герцог, вы выбрали не лучшее время, — произнес Фабиан, когда они оказались лицом к лицу.
— Тьеррина, я прошу всего лишь один последний разговор. — Ректор даже не взглянул на него. — Если после этого ты не захочешь меня видеть, слышать и так далее, я клянусь, что больше никогда тебя не побеспокою.
Фабиан взглянул на Тьеррину: она колебалась. За окнами балкона уже раскрывались цветы праздничных фейерверков — отец никогда не скупился на праздники, и ему вдруг захотелось, чтобы этот вечер хотя бы для кого-то стал по-настоящему праздничным. Волшебным. Поэтому он решил за нее.
— Я прогуляюсь, — сказал он, — вернусь к первому танцу.
Поцеловал Тьеррине руку и направился в сторону балкона: во-первых, освежиться и подумать, что, а главное как сделать, чтобы не подставить ни себя, ни ее, отказавшись от помолвки. Прав был отец, он слишком часто поступал импульсивно. Но как тут не поступать, когда на глазах постоянно маячила Брина с этим белобрысым хлыщом? Ему реально не герцогом быть, а по сцене скакать и орать в микрофон, чтобы фанатки из трусиков выскакивали. Самое то для этого… недодракона!
Фабиан шагнул на балкон, оперся ладонями о массивные каменные перила, глядя во внутренний двор. Там стояла высоченная, украшенная магическими огоньками ель, над ней кружился легкий снег, и Фабиан запрокинул голову, чтобы совсем как в детстве поймать кончиком языка снежинку.
— Очаровательно! Жаль, я не успела достать «банан».
Он чуть не поперхнулся, повернул голову и увидел стоящую рядом с ним Брину. Разумеется, она была прекрасна, в сверкающем, словно вобравшем в себя сотни тысяч искрящихся снежинок изумрудном платье, с роскошной укладкой на темных волосах. Дополняли ее образ драгоценности, но Фабиан вдруг отчетливо представил ее без этого платья и без драгоценностей. С разметавшимися по подушке волосами, с закушенной губой, с капельками пота на груди.