Никогда.
— А были случаи, когда пара не создавала союз? — спросила я у Фабиана, который после моих слов задумался, глядя куда-то вдаль.
— Были, — он повернулся ко мне. — Чего только не было. Королевские семьи не всегда создавались с учетом парности, я бы сказал, когда такое случалось, их напротив старались развести. Потому что очень редко случались политически выгодные совпадения — это первое. И пара… она всегда делает тебя слабым, ты всегда будешь ее или его защищать, даже если это поставит под угрозу мирное соглашение, жизнь или всю страну.
— И что тогда случалось?
— Ничего. Просто политический брак, каких большинство. Вот только если дракон-король успел встретить свою пару, это оборачивалось бесконечной тоской до конца жизни. Это как жить без крыльев. Или без сердца.
Прозвучало жутковато.
— Но ко всему можно привыкнуть, — подвел итог Фабиан, — некоторые не встречают пару и прекрасно живут.
Я скисла еще больше. Насколько я поняла, одно дело — не встретить и просто жить, другое — встретить, почувствовать, понять, каково это может быть…
Да что там говорить, я уже скучала по Артуану. Даже по своим секретарским обязанностям скучала, потому что они делали меня ближе к нему. Вот только секретарские обязанности мне, увы, больше не грозили. У меня теперь другие. Герцогинческие.
— Знаешь верный способ от тоски? — спросил меня принц, словно почувствовав мое настроение.
— М-м-м?
— Полетать. Спалить пару елок.
— Я не хочу палить елки, они живые.
— Тогда просто полетать. Подышать огнем в воздухе.
— Что, правда работает? — усомнилась я.
— Проверим? — усмехнулся принц и кивнул. — Бросай коньки, пойдем оборачиваться.
Мы оставили сумки на скамейке рядом с катком и отошли на открытую площадку для оборотов. Принц обернулся первым, и я залюбовалась его мощным, сильным драконом: белоснежным, с иссиня-голубой чешуей, который был раз в пять больше того, во что превращалась я. Хотя с того самого оборота на сцене я немного подросла, все равно.
«Полетели!» — мысленно скомандовал мне Фабиан, и мы одновременно взмыли ввысь. Каток, домики со сладостями и сувенирами, пирогами и горячими супами, украшенные ели и даже дворец начали отдаляться, становясь маленькими, словно игрушечными. Такими же маленькими становились и мои человеческие чувства, драконочка во мне вопила от восторга, когда мы с Фабианом пронеслись над лесом, устремились к горам, потом снова развернулись и пошли ввысь.
Восторг был непередаваемый: как катиться с горки, только в десять… нет, в сто раз сильнее! Я летела, расправив крылья, и ветер совершенно не мог мне навредить! Ни ветер, не снег, иногда взлетающий ввысь, когда я слишком снижалась или крылом задевала елку — мне пока еще было тяжело управлять своим телом, но с каждым оборотом должно становиться легче. Так говорил Фабиан… и я захлопала крыльями, позволяя драконице разогнаться, и она разогналась, окончательно затолкав меня поглубже в сознание.
Я утратила связь с реальностью, а в себя пришла уже на том, что развернулась и лечу прочь от Фабиана. Все быстрее, быстрее и быстрее… куда?! Масштаб катастрофы я оценила уже когда плюхнулась на балкон дворца, толкнула носом дверь и вломилась в ректорские покои. Благо, балконные двери были широкие, а я еще не настолько выросла, чтобы снести все к гоблинам.
Ректор там, к несчастью был, и, к еще большему несчастью, голый. После душа! Но драконочке было все равно, она рванула к нему с такой скоростью, что я даже не успела ничего сделать. До того, как моя вторая суть издала громкое:
— Ур-р-р-р! — и сделала ректору широкий лизь шершавым языком прямо по всей поверхности груди.
Артуан
Артуан точно не знал, почему согласился на помощь Брины. Возможно, выпил слишком много грога, возможно, просто отчаялся. Потому что счастливая и радостная рядом с принцем Тьеррина когтями задевала сердце дракона. Претензий к ее радости у него не было, но он бы предпочел, чтобы радовалась пара рядом с ним. Король Грорн устроил из своего дворца целый зимний парк развлечений, и Артуан с огромным удовольствием покатался бы с Тьерриной на коньках или полетал бы над кристанской столицей. Целовал бы ее под арками из тирюты, которые по местной традиции украшали двери.
Теперь Тьеррину целовал Фабиан, а ректору оставалась наблюдать за ней исподтишка и сжимать от ревности зубы. Наброситься на его высочество и выбить ему все, что выбивается, он по понятной причине не мог: международный скандал и все такое, но бездействие его убивало. А еще его убивало, как мило выглядели кронпринц и герцогиня Нодарская. Его герцогиня, между прочим!