— А каковы ростом нордлинги?
Филип почесал подбородок:
— Не менее шести локтей. Но в основном — больше. То есть, если учитывать рост жителей этой провинции, которые едва ли выше пяти локтей и пяди…
Плехов уже начал привыкать, что, когда он слышит незнакомое слово, его мозг как будто подбирает знакомое ему значение.
Очень давно, о чем Плехов имел весьма смутные воспоминания, так работали справочные автоматы на железнодорожных вокзалах: тыкаешь пальцем в требуемое тебе название или номер поезда, и автомат начинает с шуршанием перелистывать внутри своей утробы многочисленные, закатанные в целлофан, страницы. И через какое-то время останавливается, с металлическим щелчком внутри. Шуршания и щелчков в голове Плехова не было, но вот такая ассоциация почему-то возникла.
«Пядь — это чуть меньше двадцати сантиметров. То есть средний рост местных жителей — около ста семидесяти сантиметров. Девчонки подтверждают это: женщины всегда пониже, а они примерно сто шестьдесят — сто шестьдесят пять сантиметров!».
— То есть сам представь — когда местную провинцию захватили твои родичи, они представлялись всем настоящими великанами! — продолжал рассказ маг.
— Ага… так что там с орками? — напомнил Кан Филипу.
— А что с ними? Кочевники — примерно, как местные. Но плечами все же пошире будут. Ездят они на волках.
— На волках? — удивился Каннут.
— Ну да… они, эти волки, у них и как верховые животные, и как охрана, и как подспорье в бою.
— Эти волки… они что — велики ростом?
— Ты бычка годовалого на дворе в таверне видел? Вот — примерно такие же! — кивнул Филип.
«Вот ни хренаж себе! Там бычок явно не ниже полутора метров. Страшно представить, что с человеком может сделать такая серая «собачка», доведись ему попасться ей на пути!».
— А как они сами с этими волками справляются?
— Да я почем знаю? Говорят, что эти волки живут у них в племенах чуть ли не веками. И что бабы орочьи вместе со своими детьми выпаивают волчат своим молоком. Или — наоборот — волчицы выкармливают орчат своим молоком? Здесь я не уверен, что правильно понял рассказы! — засомневался маг.
Филип о чем-то задумался, а Кан принялся крутить головой по сторонам, с интересом и некоторым восторгом подмечая сценки окружающего мира: птиц, щебет которых не стихал в ушах; белку, промелькнувшую в ветвях деревьев; какого-то большого жука, который с деловитым и басовитым жужжанием пролетел перед мордой его лошади.
Плехов, с тех пор как пришелв себя в теле этого мальчишки, с некоторым неудовольствием замечал, что подчас эмоции пацана превалировали над его рассудком тридцатилетнего мужчины. Какой-то чересчур живой интерес ко всему, что окружало его на постоялом дворе: искреннее веселье от забавных бытовых сценок, желание быстро и сразу постичь все, что происходит вокруг. Даже смущение от вида девчонок, которые, в свою очередь, не особо-то смущаются присутствия других людей, работая в таверне.
Плехов вспомнил, как неловко получилось, когда «залип» при виде Агнесс, старательно намывающей полы в номере. Принеся девушке чистой воды в ведре, он увидел, как та, низко наклонившись, оттирает что-то на полу. Задранный для удобства подол ее юбки открывал красивые, стройные ноги вплоть до… Да, «вплоть до»! И очнулся он от тихого смеха девушки.
— Кан! Ну, хватит уже разглядывать мои ляжки и задницу! — пропела девчонка, — Ты меня смущаешь! И работа стоит…
Плехов встряхнулся от воспоминаний.
«М-да… а с этим надо что-то делать! Это смущение — оно здорово мешает. И ведь сами девчонки нимало не смущаются и постоянно посмеиваются над его реакцией на них! Вроде бы можно и попробовать, так как желания присутствуют вполне отчетливо. И девчонки вроде бы не против — подшучивают над ним беззлобно, посмеиваются и переглядываются. И не только Агнесс и Вита, но и Криста с Миленой. Те вообще, судя по поведению, бляди те еще! Надо эти дела как-то решать. Только вот Вита меня несколько тревожит — очень уж откровенно она краснеет при виде Кана. И ласковая какая-то. Чересчур! Влюбилась, что ли, в парня?».
Он уже не раз раздумывал над непонятной ситуацией с возрастом Каннута — вроде бы ему всего двенадцать, но ростом он вполне с того же Йорга и Гривса. Даже повыше будет! И Седрика — заметно выше. И окружающие к нему относятся как к взрослому парню, а не как к мальчишке.
Так, в молчании и размышлениях, они продолжали неторопливо ехать по лесной дороге.