Да, теперь — по лесной. Ибо вокруг давно уже стоял вековой лес. Именно — вековой, потому как Плехов пораженно разглядывал окружавшие дорогу деревья-великаны. Что это за порода деревьев, он понять не мог — по серым, довольно гладким стволам в два обхвата было не разобрать, а кроны деревьев возвышались над землей метрах в тридцати, не менее. То есть и листьев было не разглядеть. И ботаник из Плехова был, честно сказать, хреновый!
— Филип! А как называются эти величественные деревья? — спросил он мага.
— Герсус! Местные зовут их герсус. У меня на родине их называют робль. Хорошая древесина, крепкая. Она много где используется. Даже корабли из досок делают. Только растет очень долго! — откликнулся маг.
Кан съехал с дороги и спрыгнул с лошади. Попинал ногой старые, прошлогодние листья.
«Блин! Да это же дубы! Вот же листья. И желуди в траве встречаются!».
Между тем маг, дождавшись его на дороге, добавил:
— Именно из какой-то породы роблей, эльфы вывели свои знаменитые меллорны.
— Вот как? Не знал. Я думал, что там вообще какие-то другие деревья. Они же вроде бы желтолистые? Ведь еще говорят: золотые леса меллорнов?!
Филип засмеялся:
— Ну так и эти, подожди месяца три, станут золотыми. Осень, мой друг! Просто осенью все деревья желтеют.
— Х-м-м… а я думал, что меллорны всегда золотые! — почесал затылок Кан.
— Ерунда. Это ты, видно, слышал от того, кто увидел их именно осенью. А ума у глупца не хватило понять, что просто деревья пожелтели перед зимой.
— Так ведь говорят, что меллорны — они какие-то волшебные. Что они вроде даже живые.
— Кан! Не повторяй ерунды за дураками! Все деревья живые, а не только меллорны. И все эти красивые сказки про эльфов — это просто сказки. И я не поручусь, что все они не были придуманы именно самими эльфами, чтобы дурить головы простакам!
Кан хмыкнул:
— Как я посмотрю, не сильно-то любят здесь эльфов!
Филип удивился:
— А за что их любить-то, этих высокомерных ублюдков? Считают себя выше всех рас, населяющих Айку. Перворожденные, как же! Хотя те же орки считают перворожденными именно себя! — маг хмыкнул, — Вообще-то, эльфы не оспаривают того, что орки были созданы первыми. Только добавляют, что этот первый опыт у Валар был неудачный. Мелькор, дескать, из своей зловредности все испортил!
— А вот… Айка — это что?
Филип улыбнулся:
— Айка, мой юный друг, это вообще все вокруг нас. Икка, Эйка, Айка — так называют наш мир разные народы.
Маг повел руками по сторонам:
— Все это создал Демиург, которого звали Эру Иллуватар. Но создал он это все походя, так сказать, попутно. Пошел дальше, а здесь оставил богов, чтобы они довели все до ума. Валары. Слышал такое? Вот это именно они и есть. Многие верят в то, что главным из них был Мелькор. Эльфы же называют Мелькора отступником и воплощенным злом, из-за злых козней которого очень многое в нашем мире вышло откровенно криво. Но другие… Да, можно сказать, что все, кроме эльфов, верят в обратное — чтовсе сущее сделано именно Мелькором. Среди Валар были разные боги. К примеру, Аулэ — верховный бог всего подземного. Гномов, в частности. Потом среди Валар появились разногласия, склоки и дрязги. Так был повержен Мелькор. И вот… мы имеем то, что имеем.
— А Айка — она большая?
Филип расхохотался:
— Да кто же может сказать определенно?! Она огромная! И мы знаем только очень небольшой, совсем небольшой кусок этого мира. Вот если откровенно — что мне известно из книг и рассказов разных, вроде бы умных людей… На Севере нашей большой земли — твои, Кан, родственнички…
Каннут, услышав в голосе Филипа явный сарказм, хмыкнул и потер нос. Маг покосился на него и, повысив голос, повторил:
— Да, именно так — родственнички! Потому как дикие, буйные, живущие, во многом, как дикие звери. Насмотрелся я, еще будучи мальцом, на следы их завоеваний. А уж сколько рассказов наслушался! И всегда они были такими — нордлинги! Жестокими, жадными, дикими!
— Кроме них, больше нет никого, кто также жесток, жаден, дик? — Плехову никогда не нравились штампы, и здесь он спорил, скорее, из чувства противоречия.
Филип помолчал, хмыкнул и согласился:
— Признаю, был не совсем прав! И среди других народов хватает жестокости, а уж жадности и дикости… Этого у нас всегда было в избытке. К примеру, известно, что галлы знамениты своей скупостью. Да и здесь такого хватает — скупости и жадности, я имею в виду! Поэтому я и говорю тебе, что, прежде чем будешь покупать что-то у крестьян, — спроси меня. Крестьяне, в массе своей, тоже своего не упустят. Будет возможность облапошить чужака — обязательно так и сделают!