Подсудобила еще и Криста, которая, потянувшись всем роскошным телом, не открывая глаз, протянула:
— Ну, Бруно… Ну, котик… Дай еще немного поспать!
«Писец! Сейчас будет и «поспать», и «котик», и все прочие удовольствия! Как бы… некоторым «котикам» яйца не отчекрыжили!».
Рев Бруно был подобен корабельной сирене. Девок — как ветром сдуло! В чем лежали, в том и просквозили мимо взбешенного хозяина. И как еще в двери протиснулись мимо туши орущего и его старого, вредного приятеля?
Бруно перевел дух, прищурившись, посмотрел на парня и процедил:
— Через полчаса в зале! Жду!
Каннуту почему-то сразу стало понятно, что опаздывать — не рекомендуется. А значит…
Через полчаса он сидел перед Бруно, Седриком и магом за столом в зале. Толстяк насупив брови, молча, сосредоточенно ел жаркое, поставленное перед ним. Запивал пивом, на парня не глядел. Седрик кривился, стараясь не смотреть на Каннута, а весь вид Филипа молчаливо показывал: «А я тебе говорил! Я тебя предупреждал!».
— Значит так, Седрик… Был, стал быть, я у орков. Много интересного, конечно, узнал. Многое слышал, — начал Бруно, по-прежнему не глядя на Каннута, — Среди прочего… Услышал я от орков, как, значит, Инглар выражал свое неудовольствие Таларику. Ага. А неудовольствие это было вызвано некими изменениями в обществе наших знакомых. И как ты считаешь… кто стал причиной этих самых… тьфу ты, демоны… изменений? Вот-вот… Именно!
Бруно шумно допил пиво из огромной кружки, сыто рыгнул в сторону, что, в общем-то, ранее себе не позволял. Подумал мгновение и снова корабельной сиреной заорал:
— Девки! Кто там есть?! Какого хрена у меня пиво кончилось?!
Лия, неслышной тенью скользнув к столу, и, наполнив Бруно кружку, оставила кувшин на столе.
— А еще… Инглару доложили, что внучка его, будучи здесь, очень, стал быть, весело проводила время. И Таларик тоже вдруг задумался: а чего это уже его внучка сюда зачастила? То, дескать, неинтересно ей было на ярмарку ездить, а то, вдруг… Ага! И привозит, значит, та внучка разное. Рабынь каких-то…
— Рабыни-то хоть целые? Или убили, осерчав? — подал голос Каннут, — Жалко девок! Они-то здесь при чем?
Бруно грохнул кулачищем по столу, заставив подпрыгнуть и жалобно зазвенеть чашки-тарелки:
— Девок он пожалел! Вы посмотрите-ка на него! Девок ему жалко… Вот приедет сюда на ярмарку этот самый Таларик… Посмотреть — кто это такой умелый, что заставил внучку сюда рваться?! Да подложит тебя, как того барана! Пойдешь тогда к Серым братьям, псам этим нечестивым. Они любят, когда поют тонкими, жалистными голосами!
— Так девки-то — целые? — вновь упрямо спросил парень.
— Да целые эти твои девки, целые! Там сейчас кто посмеет их тронуть? Бабы их… орочьи, значит… за этих девок сами кого хочешь кастрируют!
Каннут удовлетворенно кивнул.
— Нет, Седрик… Ты посмотри на него, а! Развлекается он тут, весело проводит время. И упрямый же, как… Как нордлинг!
— Орчанки те сюда вовсе не невинными приехали! — попытался отгавкаться Каннут.
Седрик цыкнул уголком рта, Филип делал безучастный вид, Бруно же с некоторым удивлением посмотрел на парня.
— А тебя никто и не обвиняет в попрании их чести. Они, орки те, нравами легки. Только вот все вместе, если свести… Как-то уже несмешно получается. А я тебе говорил! — снова взревел толстяк.
Попив пива, Бруно снова успокоился и махнул рукой:
— В общем, так! До ярмарки у нас… недели три, может, четыре. Три дня тебе на сборы, в Луку едем. Увезу тебя, сдам Черным, может, у них получится из тебя человека сделать. Послужишь! Ничего…
Плехову послышалось:
«Армия, сынок, и не из таких мудаков человеков делала!».
В голове заиграл смутно знакомый мотив: «Э викейшн ин зе форент ленд… О-у-о, юр ин зе эми нау!».
Ближе к вечеру, в его комнату проскользнула Криста.
— Ой, что было…
«Что было, шеф, что было!».
— Ты как сюда-то? Мало тебе, что ли…, - начал Кан, но девушка заставила его замолчать, закрыв рот своим поцелуем.
— Не пищи! К Бруно Милена пошла. Ублажит, не впервой! А у нас времени совсем нет. Вот я и решила… Сегодня она у Бруно, а я — у тебя. Завтра поменяемся! Надо же нам проститься по-человечески, раз уж так все получилось?! Да и интересно мне… каково это с тобой одной, да всю ночь!
И девушка принялась споро раздеваться.
«Сборы были недолги, от Кубани до Волги мы коней собирали в поход!».
Из Кана конь, конечно, не очень, но — что выросло, то выросло! Успокоившись, Бруно отдал некоторые распоряжения.