— Нет, Жанно, это не мой ученик! — качнул головой Филип.
Старик снова внимательно посмотрел на Кана своими чуть выцветшими карими глазами:
— Х-м-м… на барона старого похож парнишка! А еще больше — на сына баронского! — негромко пробормотал староста.
— Ты, Жанно, ошибаешься. Это родственник Седрика, из Саксонии. Звать его Кнут Берг. Недавно приехал погостить, — изложил «легенду» маг.
— Ну да, ну да… Кнут Берг, значит. А внука баронского, стал быть, звали Каннут Бьёргсон. Понимаю, да. Другой человек, просто похож сильно, — демонстративно равнодушным тоном продолжал бормотать старик, — Ну да ладно! Пройдемте в дом, перекусите с дороги, чем боги награждают нас за труды наши.
Передав поводья коней выскочившему из ограды парнишке, они прошли в дом.
«Неплохо живет староста, очень неплохо! Дом двухэтажный, точнее — одноэтажный, но с мансардой. И размеры такие, подходящие!».
И вообще, у Кана сложилось впечатление, что деревня живет зажиточно. Совсем уж развалюх не было — ни домов, ни надворных построек.
Усадив гостей за длинный массивный стол, староста уселся в торце его. Симпатичная молодуха спорно расставила на столе плошки, ложки, а также занесла из соседнего помещения большой горшок с аппетитно пахнущей снедью.
«Ага! Что-то вроде жаркого. Или мяса, тушенного с овощами!».
Был поставлен на стол и большой кувшин пива.
И Филип, и Каннут ели жадно — успели проголодаться в пути. Старик, не торопясь, прихлебывая пиво, рассказывал магу про дела с посевами. Парню все это было не очень интересно — он и в реальной жизни не был знатоком сельского хозяйства, а здесь наименования разных культур были для него вообще пустым звуком. Потом староста плавно перешел к проблемам скота. У Кана создалось впечатление, что особой работы для мага не предвидится: контроль того, посмотреть то да се — рутина, не особо спешная.
— Все ли здоровы? — спросил Филип.
— Боги милуют нас! — начал отвечать староста, но потом покосился на Каннута и продолжил:
— Вот только из Речной деревеньки снова три семьи к нам прибились. Балуют там баронские. Снова наезжали, пограбили, да девок поваляли. Девки, конечно, что? С них не убудет, но людям обидно!
Филип хмыкнул, посмотрел на Кана, перевел взгляд на старосту и ответил:
— Ты нам-то зачем это рассказываешь? Ты пиши в Луку, в магистрат. Пусть они разбираются с теми баронами! Земля магистратская, люди, значит, — тоже. У них для этого и стража имеется.
Старик вздохнул:
— Так-то оно так! Только те беды магистратским писарям даром не нужны. Им бы только налоги собрать, да перед маркграфом отчитаться. А те бароны всякий страх потеряли, балуют все сильнее. Такого при старом бароне не было! Тот правил хоть и сурово, но порядок держал. Да, держал! И пикнуть не смели эти чучела лесные!
— А что — часто они так разбойничают? — спросил из любопытства Каннут.
— Да месяца не проходит, как то с одной стороны набегут, то — с другой! Людям это разве понравится? Вот и перебираются к нам, у нас здесь спокойно. Только как же… Там все бросить, да здесь все заново начинать? Мы-то не против, нам рабочие руки всегда нужны, но ведь людям жилье нужно предоставить, к работе приставить, землю дать под посевы.
«Х-м-м… это что же — он от меня ждет, что я вмешаюсь в происходящее? А кто я здесь такой? Внук старого барона? Ага, ага… Стоит только прокукарекать, сразу под белы ручки и — в узилище, как представителя рода захватчиков, свергнутых восставшим народом семь лет назад! Да и как мне одному против двух баронских дружин? Ерунда какая-то! Не… «нам ваших дочек и даром не надь, и с деньгами — не надь!». Хотя… молодуха эта — очень даже ничего! Лет так… двадцати пяти, не больше! Крепенькая такая, вон как задок оттопыривается! Э-х-х… надо, надо по приезде заняться нашими красотками!».
Но почему-то сам по себе вылез изо рта Каннута вопрос:
— А что — баронские дружины, велики ли?
— Да не особо! У этого… который возле гор живет, так и вообще то ли пятнадцать, то ли двадцать дружинников. А у родственника вашего, истинный господин, у того побольше — человек тридцать, наверное, есть!
— У какого родственника? — удивился Каннут.
— Ну как? Барон-то, что в Ельничной долине живет, — он же зятем вам доводится. Ваша же сестра за ним, так ведь?!
Филип чуть слышно выругался:
— Жанно! Я же тебе говорю — обознался ты! Это племянник Седрика — Кнут Берг! А ты выдумал тоже — внук старого барона! Как же?! Тот сгинул в той бойне, при штурме.
— Да я разве ж спорю? Я и не спорю. Конечно, это племянник Седрика, как иначе? Только вот до последнего при постоялом дворе жил мальчонка убогий, белобрысый. А сейчас он где? — не повышая голоса, все так же монотонно продолжал староста.