— А вот… о-о-х… три трупа, спущенные в омут? Это — обязательный элемент твоего «развеялся»? — вытирая глаза и еще вздрагивая всем телом, спросил Бруно.
— Так я-то что? Я ж — ничего! А они… Да сами они… козлы! — предельно информативно донес свое видение ситуации Каннут.
Седрик хмыкнул и пожевал губами:
— Вырос. Вырос, отродье Севера. Теперь… Ох, теперь попробуй удержать! А все ты, пивной бочонок! Говорил — нечего ему по округе шляться! «Пусть прогуляется, пусть прогуляется!». Прогулялся, сын трески и тюленя!
— Э, э, э! — вдруг возникла и мгновенно выросла внутри парня волна возмущения.
Отчего-то было известно, что у нордлингов сравнение с тюленем самого мужчины или его родных — крайне обидное дело, и вполне может перерасти в мордобой с последующим кровопролитием.
— Ты, борода твоя седая, а ум — усохший, думай, с кем сына владетеля и супругу его сравниваешь! — рявкнул на Седрика Бруно.
Седрик поник и, не поднимая головы, пробурчал:
— Ладно, Каннут! Извини, я вовсе не хотел обидеть твоих родителей. Просто — к слову пришлось! — он кивнул на стул, — Садись! И рассказывай, как все было!
Каннут вздохнул, сел и принялся рассказывать.
«А что там рассказывать-то? Дел — на пять минут!».
Только опять неприятным холодком по животу скользнуло воспоминание о том, как противно дергался под его ногой зарезанный дружинник.
— Ты это, Каннут… Хочешь — обижайся, а хочешь — нет, но больше ты с подворья — ни ногой! — начал Седрик после его рассказа, — Погоди! Я не все сказал! Где-то рядом с постоялым двором, да вон — хоть на речку с кем из девок — пожалуйста! А куда подальше, по деревням там, селам — ни ногой. Получается, хорошо еще помнят твоих родных в округе, раз тебя так быстро люди узнают. А зачем нам лишние разговоры в Луке? Не думаю, что кто-то специально доносить бросится, но чем демоны не шутят? Да и Брегетс этот… Пакость, конечно, и тля никчемная, по большому счету, но… А ну как пронюхает, кто его дружинников порешил? А там, хоть и плохонькая, но все ж таки — дружина. Было бы нас здесь человек пять-шесть, таких как я и Бруно, — тогда бы могли за стенами отсидеться в случае чего. Но…
— Здесь я с Седриком согласен! — буркнул хозяин постоялого двора, — Ты, Кан, не воин никакой. То, что этого балбеса прирезал — это тебе свезло! Даже дрянной дружинник против тебя сейчас — великий воин. Походя зарежет, как куренка!
— Так я и говорю — учиться мне нужно! — кивнул парень, — Я же этого и хочу!
— Учиться он хочет! — продолжал ворчать седой, — Мы тебя с толстым за пару месяцев мечному бою не обучим. И даже за год — не обучим. Так только — чтобы меч из рук не валился, да знал с какой стороны за копье браться.
— Я буду очень стараться! Самому не хочется, чтобы какой-нибудь бродяга, походя, мечом в брюхо ткнул!
Седрик покачал головой:
— Давненько я молодых неумех не учил. Уж и забыл, как это делается.
— Ты не прибедняйся, пенек седой! Сколько через тебя новобранцев в Луке в свое время прошло, так все это умение — не забывается! Да и я, глядишь, что-то подскажу — десятником, а потом и полусотником у доппельсолднеров все же не зря был. Хоть и прав ты — давненько это было. Да! Еще нужно не забыть, что и маг должен Кана тоже учить разным своим наукам. Читать, писать и считать нормальному воину тоже нужно!
Седрик, подойдя к стене, подергал за шнур с кистью на конце.
«А я и не видел в прошлый раз этого «девайса»!».
Через некоторое время в комнату Бруно заглянула Милена и повела по сторонам своими хитренькими глазками, осмотрев и оценив всю «диспозицию»:
— Что прикажите, господин Бруно?
Седрик пробухтел недовольно:
— Слышь, Ленка! Мага позови! Скажи, дескать, чтобы не обижался, по делу зовем. И на кухню сбегай, принесли чего… Пива там, закусок каких!
«Ишь ты! Политесы старик разводит: комната мага-то — в двух шагах. Мог бы и меня послать, но — нет!».
Совещание в верхах затянулось на несколько часов. Составление программы обучения для «недоумка» и «отродья Севера», как не раз еще «приласкал» Каннута Седрик, — дело непростое и небыстрое.
«А чего обзываться было? Ну подумаешь — высказал несколько своих пожеланий!».
За время совещания и выработки решения было выпито несколько кувшинов пива — немалых, нужно отметить! Съедено энное количество окорока, умяли большой каравай свежего хлеба, а уж сколько было съедено солений разного вида? М-да — полголовы сыра еще!