— Это — не ревность, Кан…
«Ага, слышал не раз: «Вы не понимаете! Это — другое!».
— Агни… я с нетерпением буду ждать, когда ты поговоришь с Витой и решишься… А может, ты подождешь, когда мы переговорим, и придешь ко мне? — вдруг появилась у парня надежда.
Но Агнесс покачала головой:
— Нет, Кан. Только после разговора с Витой.
Он снова поцеловал ее и, развернув, чуть шлепнул по попке:
— Тогда иди спать и не накручивай у себя в голове разные глупости!
Когда он вернулся в комнату, Анджи подошла к двери и закрыла ее на щеколду.
— Это чтобы больше никто нам не мешал! — потом повернулась к нему, подошла вплотную и сама обняла.
А после поцелуя, который был вполне умелый и чувственный, шепнула на ухо:
— Мальчик! Скажи мне — кто ты такой? Никогда не поверю, что мальчишка в двенадцать лет может так рассуждать, так умело общаться с женщинами, так спорить и отстаивать свое!
Кан хмыкнул. Но женщина не дала ему ответить, приложив пальчик к его губам, и продолжила:
— Да, ты, может быть, и аристо, которые, как считается, умнее других и раньше взрослеют. Да, может быть, в тебе говорит кровь предков, и ты родился с семью пядями во лбу. Но… Не мог же ты за неделю, которую ты проездил с Филипом, так научиться целоваться, ласкать женщину, так глядеть на нее, как делаешь ты? Ну же, ответь мне!
— Х-м-м… а откуда ты знаешь? Может, я живу уже десятой жизнью? — ляпнул первое, что пришло на ум Каннут.
Женщина чуть отодвинулась от него, всмотрелась в глаза:
— Да? Это многое бы объяснило. Только жить другими жизнями могут лишь демоны, а ты на них не похож! А бред про перерождения — это только бред, или, как говорят Серые псы — ересь! У людей, да и у прочих — есть посмертие, но нет перерождений. А посмертие… Это у всех по разному: у эльфов верят в вечную жизнь в Вечном лесу; орки бредят Высоким Синим небом и Матерью черной землей, по которым они будут вечно путешествовать, охотиться, сражаться и совокупляться с самыми красивыми самками; у гномов есть вера в прекрасные чертоги Аулэ, где все сверкает от самоцветов, и где каждая рудная жила — баснословно богата; вы, нордлинги, сродни оркам — вам нужен пир в Вальгалле, у Отца Одина, где пьянки перемежаются с кровавыми схватками, а между ними павшие с честью воины валяют прямо на столах или на полу, среди костей и собак, прекрасных дев. У шаррахцев тоже что-то есть, но я точно не помню. Наверняка что-то похожее.
Каннут очень удивился:
— Откуда такие познания, Анджи? Ты чешешь как по писанному! Как высокоумная дама-аристо.
Женщина хмыкнула:
— Мальчик! Я уже десять лет работаю здесь, в таверне. Когда — в таверне, когда — под клиентами. Но долгими зимними вечерами, когда на тракте пусто и постояльцев нет… Чем заниматься? Умирать со скуки? Сношаться с Бруно или Седриком? Я бы и рада, да у них уже не те запросы. Поэтому… я читаю. Читаю все подряд — все книги, которые попадаются мне под руку. Иногда постояльцы забывают книги, иногда — дарят их за приятно проведенное время. Я даже скидку могу такому клиенту сделать!
Анджи опять засмеялась.
— А с тех пор, как тут появился этот маг, у меня появилась возможность читать больше! Все подряд. И пусть многого я просто не понимаю…
— А остальные девочки чем заняты?
Анджи пожала плечами:
— Да кто — чем! Кто-то рукодельничает, кто-то сплетничает — особенно после поездок к родным. Иногда мы поем. Да, Кан! Собираемся все вместе, немножко выпиваем и поем. Знаешь, душевно получается! И Бруно, и Седрик… Так что у нас довольно дружная семья. И сегодняшнюю стычку с Агнесс не принимай близко к сердцу — мы потом поболтаем и помиримся. Точно тебе говорю!
— Да, а что там про демонов? — напомнил Каннут.
— Про демонов? А что — про демонов? Демонов никто и никогда не видел! — пожала плечами женщина, — Но откуда-то взялось же упоминание о них? Так что…
— Так, может, я — демон? — засмеялся парень.
— Ну-у-у… у демонов глаза с вертикальным зрачком, а у тебя — нет. У демонов не кожа, а чешуя — у кого грубая, а у кого — как шкура у змеи. А у тебя — обычная кожа. Правда… — женщина погладила его по щеке, а потом, чуть приподнявшись на цыпочки, лизнула его в щеку, — Правда, очень приятная на ощупь и на вкус. У демонов елда — как дубина, а у тебя…
Она провела ему по промежности, погладила, а потом и сжала в руке… к-х-м-м…
— Ого! Очень недурно, мальчик, но все же — не дубина! — она засмеялась тихим грудным смехом, отчего его «не-дубина» постаралась прикинуться таковой, — И демон так задурил бы мне голову сладким ядом, что я уже давно бы лежала на кровати, раздвинув ноги!