— Совсем рехнулся? Это ж тоталитарная пропаганда! Ты ещё речь Квачкова запиши!
При упоминании неуловимого и грозного лидера фашистского подполья вся троица невольно втянула головы в плечи.
— До чего же они несчастные. Те, кто в том мире живёт. Прозябать в вечном страхе, не зная свободы. Постоянные унижения, полицейский произвол…
— Да уж! Хорошо, что наша история пошла по-другому.
За обсуждением таинственного феномена выпили ещё по одной. Затем, слегка покачиваясь, Михалыч решительно поднялся на ноги:
— Ладно, мне пора.
— Куда так рано? Сиди! Водка ещё есть…
— Ты что, забыл? Теперь же комендантский час не с одиннадцати, а с десяти. Ну, после того, как телецентр рванули.
— Тогда по последней и расходимся. Кстати, аусвайс получил? Не то живо на Гуантанамо загремишь!
— А как же! — закатав рукав, Самуил Лазаревич гордо продемонстрировал вшитый под кожу микрочип.