Но совершенно иначе относился къ этому Левъ Александровичъ. До него все доходило, и при томъ изъ такихъ источниковъ, которые, имѣя сочувственный видъ, во всякое время могли повредить.
Корещенскій былъ всегда съ нимъ, всегда за одно. Ихъ объединяли. Они вмѣстѣ съ разныхъ сторонъ подпихивали на гору тотъ огромный камень, который долженъ былъ вмѣстѣ съ собой вынести на вершину и Льва Александровича. Его считали alter ego — Балтова и малѣйшая шероховатость на имени Алексѣя Алексѣевича чувствовалась имъ.
Поэтому онъ принималъ это горячѣе, чѣмъ самъ Корещенскій. И однажды Левъ Александровичъ заговорилъ съ нимъ объ этомъ. Это было уже послѣ разговора его съ Натальей Валентиновной.
— Алексѣй Алексѣевичъ, я — извиняюсь передъ вами, — долженъ вмѣшаться въ ваши личныя дѣла. Вы заработались и ничего не замѣчаете, а мнѣ со стороны виднѣй.
— Вы о женѣ моей, Левъ Александровичъ? — спросилъ Корещенскій.
— Именно. Можете вы какъ-нибудь устроить это?
— Нѣтъ, Левъ Александровичъ, рѣшительно не могу. Я готовъ принести для этого какія угодно жертвы, но не ту, которую она требуетъ.
— Жить вмѣстѣ?
— Да, жить вмѣстѣ.
— Но, можетъ быть, можно устроиться въ одной квартирѣ такъ, чтобы все-таки быть независимымъ.
— Не въ этомъ дѣло. А въ томъ, что вѣдь это ни къ чему не поведетъ. Она тщеславна и глупа. Получивъ это удовлетвореніе, она сейчасъ же потребуетъ другого. Пожелаетъ лѣзть въ общество, играть роль и прочее и прочее. И даже, если допустить, что она это получитъ, все равно она не перестанетъ злобствовать и вредитъ мнѣ. Я ничего не могу подѣлать, Левъ Александровичъ.
— Это очень грустно. Мнѣ было бы очень тяжело лишиться васъ.
— Мнѣ это было бы еще тяжелѣе.
— Но вы понимаете, Алексѣй Алексѣевичъ, что дѣло можетъ дойти и до этого. Послушайте, въ такихъ случаяхъ не останавливаются передъ самыми крайними мѣрами.
— То-есть?
— Я не вижу другого способа, кромѣ водворенія на родинѣ. Ну, конечно, все это должно быть сдѣлано мягко и благожелательно. Вы ничего не имѣете противъ?
— Противъ того, чтобы я могъ легко вздохнуть? Все за. Пудовую свѣчку поставлю, ваше высокопревосходительство.
— Я только хотѣлъ знать ваше мнѣніе. Вы можете прислать ко мнѣ Мерещенко?
— Онъ будетъ у васъ завтра.
Мерещенко въ свой обычный утренній часъ былъ на квартирѣ Льва Александровича и оставался у него не больше двухъ минутъ. А дней черезъ десять послѣ этого Корещенскій уже получилъ отъ Софьи Васильевны изъ южнаго города письмо, полное негодованія и угрозъ — все «вывести на свѣжую воду».
Но это было сдѣлать ей очень трудно. Теперь ужъ за ней зорко слѣдили и съ этой стороны Алексѣй Алексѣевичъ былъ въ безопасности. Скоро были получены отъ Софьи Васильевны письма разными высокопоставленными особами. Но въ чиновномъ кругу было уже извѣстно, что у Корещенскаго жена страдаетъ психической болѣзнью и на эти письма не обращали вниманія. Такъ было «улажено» семейное положеніе Алексѣя Алексѣевича.
Максимъ Павловичъ дѣйствительно получилъ предложеніе работать въ большой газетѣ. Это было не первое приглашеніе, его давно уже звали въ Петербургъ, но онъ былъ привязанъ къ городу, гдѣ родился и выросъ, любилъ солнце и море и никакимъ столичнымъ благамъ не соглашался пожертвовать ими.
Теперь обстоятельства измѣнились. Солнце и море сдѣлались его врагами. Родной городъ для него опустѣлъ и онъ согласился.
Пріѣхавъ въ Петербургъ, онъ сейчасъ же началъ работать, но не смотрѣлъ на это, какъ на нѣчто постоянное и прочное, поэтому и не думалъ устраиваться своимъ домомъ.
Въ южномъ городѣ у него осталась квартирная обстановка. Онъ не хотѣлъ даже ее выписывать. Взялъ двѣ меблированныя комнаты и довольствовался ими.
Петербургская зима, которая теперь была въ самомъ разгарѣ, давила его. Онъ выросъ подъ южнымъ солнцемъ и не привыкъ къ холоду, а морозы стояли крѣпкіе. Отъ этого и настроеніе его духа было унылое.
Къ дому Балтовыхъ у него образовалось странное отношеніе. Присутствіе тамъ Натальи Валентиновны тянуло его туда, но съ каждымъ разомъ ему бывать тамъ становилось все тяжелѣе. Теперь, на свободѣ, онъ занимался разсмотрѣніемъ дѣятельности Льва Александровича и при встрѣчахъ съ нимъ у него всякій разъ были готовы ядовитыя слова, которыя онъ долженъ былъ оставлять при себѣ.
Но у него это не могло тянуться долго. Въ такихъ случаяхъ всегда наступалъ моментъ, когда слова, какъ бы помимо его воли, срывались съ языка и ужъ ихъ нельзя было вернуть.