— Славенька, скорее! Слышишь, зовет? — торопил Кока.
— Ус-пе-ешь, — тянул мальчишка. — С петуха сдачи есть?
— С пяти рублей? Откуда же? — замигал Кока.
— Тогда получай двугривенный.
Но Ломтев уплатил за Славушку. Не хотел марать репутации.
Кока поспешил к Мельникову. Славушка крикнул вслед:
— Чтоб я тебя, стервеца, не видал больше! Дорого берешь, сволочь!
Нахмурясь, засвистал. Вытянул плотные ноги в мягких лакированных сапожках.
Ломтев достал сигару, не торопясь вынул из замшевого чехольчика ножницы, обрезал кончик сигары.
Шпана зашушукалась в углах. Ломтева не любили за причуды. Еще бы! В живопырке, и вдруг — барин с сигарою, в костюме шикарном, в котелке, усы расчесаны, плашкет толстомордый в перстнях, будто в «Буффе» каком!
Ломтев, щурясь от дыма, наклонился к мальчугану, спросил ласково:
— Чего дуешься, Славушка?
— Найми Коку! — угрюмо покосился из-под козырька мальчишка.
— Чудак! Он нанят. Сейчас он к нам не пойдет! Ты же видишь — тот фраер на деньги рассердился.
— А я хочу! — капризно выпятил пухлую губу толстяк. — А если тебе денег жалко, значит, ты меня не любишь.
Ломтев забарабанил пальцами по столу. Помолчав, спросил:
— Что ты хочешь?
Славушка, продолжая коситься, раздраженно ответил:
— А тебе чего? Денег жалко, так и спрашивать нечего!
— Жалко у пчелки. А ты толком говори: чего хочешь? — нетерпеливо хлопнул ладонью по столу Ломтев.
— Хочу, чтобы мне, значит, плевать Коке в морду, а он пущай не утирается. Вот чего хочу!
Мальчишка закинул ногу на ногу. Прищелкнул языком. Смотрел на Ломтева вызывающе, слегка раскачивая стул раскормленным телом.
Ломтев направился к столу, где сидели Мельников с Кокою, окруженные шпаною.
Повел переговоры.
Говорил деловито, осторожно отставив руку с сигарою, чтобы не уронить на костюм пепла. Важничал.
— Мм… Вы понимаете! Мальчик всегда с ним играет.
— А мне что? — таращил пьяные глаза Мельников. — Я нанял, и баста!
— Я вас понимаю. Но мальчугашка огорчен. Сделайте удовольствие ребенку. Мм… Он только поплюет и успокоится. И Коке лишняя рублевка не мешает. Верно, Кока?
— Я ничего не знаю, — мямлил пьяный Кока. — Антон Иваныч мой господин сегодня. Пусть он распоряжается. Только имейте в виду, я за рубль не согласен. Три рубля, слышите?
— Ладно! Сговоримся там! — отмахнулся Ломтев. — Так уступите на пару минуток?
Мельников подумал. Махнул рукою:
— Ладно! Пускай человек заработает. Этим кормится, правильно! Вали, Кока! Видишь, как я тебе сочувствую?
Ломтев любезно поблагодарил. Пошел к Славушке. Кока, пошатываясь, за ним. А сзади шпана, смеясь:
— Кока! Пофартило тебе! Два заказчика сразу.
— Деньгу зашибешь!
— Только смотри, Славка тебя замучает!
А мальчишка ждал, нетерпеливо постукивая каблуком.
Кока подошел. Спросил:
— Стоя будешь?
— Нет! Ты голову сюды!
Славушка хлопнул себя по колену.
— Садись на пол, а башку так вот. Погоди!
Взял со стола газету, расстелил на коленях:
— А то вшам наградишь, ежели без газеты.
Кока уселся на полу, закинул голову на Славушкины колена, зажмурился:
— Глаза-то открой! Ишь ты какой деловой! — сердито прикрикнул мальчишка. — Задарма хошь деньги получать?
Взял из стакана кусочек лимона, пожевал, набрал слюны.
Капнула слюна. Кока дернул головою.
— Мордой не верти! — сказал Славушка, щелкнув Коку по носу.
Опять пожевал лимон.
— Глаза как следует чтобы. Вот так!
Низко наклонил голову. Плюнул прямо в глаза.
Кругом захохотали. Смеялся и Славушка.
— Кока! Здорово? — спрашивала шпана.
— Черт толсторожий! Специально!
— Ладно! — тихо проворчал Кока.
Ломтев, щурясь от дыма, равнодушно смотрел на эту сцену.
— Плашкет! Ты хорошенько! — рявкнул откуда-то Калуга. — Заплюй ему глаза, чтоб он, сволочь, другой раз не нанимался.
— Эх, мать честная! Денег нет! — потирал руки Яшка-Младенец. — Я ба харкнул по-настоящему.
Славушка поднял на него румяное смеющееся лицо:
— Плюй за мой счет! Позволяю!
Младенец почесал затылок.
— Разрешаешь? Вот спасибо-то!
Кока хотел запротестовать, замямлил что-то, но Славушка прикрикнул:
— Замест меня ведь! Тебе что за дело? Кому хочу, тому и дозволю. Твое дело маленькое — харю подставлять!
Младенец шмарганул носом, откашлялся, с хрипом харкнул.
— Убьешь, черт! — загоготала шпана.
— Ну и глотка!
Младенец протянул Славушке руку:
— Спасибо, голубок!