Однако эта предосторожность была напрасной: пробило полночь, час, два часа, а мы так и не почувствовали ни малейших толчков и не услыхали никаких криков. Так как два часа ночи были крайним сроком, мы предположили, что прождем напрасно и что ночью ничего не произойдет, а потому легли и вскоре преспокойно заснули.
На следующий день мы проснулись на том же месте, где легли спать, чего с нами еще не случалось. Через минуту наш хозяин, которого мы просили прийти в восемь часов, чтобы расплатиться с ним, вошел с торжествующим видом и заявил, что, благодаря вчерашним бичеваниям и молитвам, землетрясения окончательно прекратились.
Это достоверный факт, и пусть тот, кто может, объяснит его.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
В девять часов мы с глубокой признательностью простились с гостиницей «Отдохновение Алариха»; не знаю, может, сравнивая эту гостиницу с другими, мы стали страстными ее поклонниками, но только, похоже, несмотря на землетрясения, в которых, впрочем, как можно видеть, нам лично не случилось принимать никакого участия, именно в этом месте мы обрели полнейшее отдохновение. Возможно также, что, покидая Калабрию, мы, вопреки всему, что претерпели там, привязались и к этим людям, которых так интересно изучать в их грубоватой простоте, и к этой земле, такой живописной, несмотря на вечно происходящие там катаклизмы. Как бы там ни было, мы с явным сожалением отбывали из этого славного города, столь гостеприимного при всех своих несчастьях, и дважды, уже потеряв его из вида, возвращались, чтобы сказать ему последние слова прощания.
Примерно в одном льё от Козенцы мы свернули с большой дороги, чтобы ступить на тропинку, пересекавшую гору. Пейзаж отличался ужасающей суровостью, но в то же время был отмечен величием и выразительностью. Красноватый оттенок утесов, их заостренная форма, придававшая им вид гранитных колоколен, прелестные каштановые рощи, время от времени попадавшиеся на нашем пути, ясное, смеющееся солнце, пришедшее на смену бурям и наводнениям предыдущих дней, — все способствовало тому, чтобы дорога, при всех ее трудностях, показалась нам едва ли не самой легкой из тех, какие нам встречались.
Прибавьте к этому рассказ нашего проводника, в этом самом месте поведавшего нам историю, которую я уже опубликовал под названием «Дети Мадонны» и которую можно будет снова найти в «Воспоминаниях Антони», и вид двух крестов, установленных там, где в прошлом году, а также тремя месяцами раньше были убиты два путешественника, — и вы получите представление о том, с какой скоростью пролетели три часа нашего пути.
Выйдя на западный склон гор, мы вновь оказались напротив сверкающего, словно зеркало, великолепного Тирренского моря; посреди него, точно маяк, возвышался вечный Стромболи, который никогда не исчезал из поля нашего зрения и которого, несмотря на все его спокойствие и на то, с каким благодушно отеческим видом он выбрасывал свой дым, я подозревал в причастности вместе с его предком Этной и другом Везувием ко всем землетрясениям, только что пережитым Калабрией: возможно, я ошибался, но он столько всего натворил в этом роде, что пожинает плоды своей плохой репутации.
У наших ног лежал Сан Лучидо, а в его порту в ожидании нас покачивалась, напоминая один из тех корабликов, какие дети пускают плавать в бассейне Тюильри, наша изящная, грациозная сперонара.
Через час мы были на ее борту.
Настал момент того исключительного блаженства, какое неизменно охватывало нас, когда после некоторого отсутствия мы попадали на ее палубу, в окружение славных людей, составлявших наш экипаж, а затем с палубы проходили в свою маленькую и такую чистую каюту, ничем не похожую поэтому на сицилийские и калабрийские селения, где мы только что побывали. Даже Милорд, и тот с безудержной радостью кинулся к своему другу Пьетро и, выразительно скуля на все лады, попытался рассказать ему обо всех злоключениях, какие он испытал.
Через десять минут после того, как мы оказались на борту, якорь был поднят. С юго-востока дул отличный ветер, и едва мы распустили паруса, как он подхватил нашу сперонару, словно морскую птицу.
КОММЕНТАРИИ
Книга путевых впечатлений «Капитан Арена» («Le Capitaine Arena»), в которой Дюма продолжает рассказывать о своем путешествии на Сицилию и в Калабрию в 1835 г., представляет собой, по существу, вторую часть его книги «Сперонара».
Отдельные ее главы печатались с 30.11.1836 по 21.07.1842 в газете «Пресса» («La Presse»). Первое ее книжное издание: Paris, Dolin, 2 v., 8vo,1842.
Это первая публикация «Капитана Арены» на русском языке. Перевод книги был выполнен Н.Световидовой специально для настоящего Собрания сочинений по изданию: Paris, Le Vasseur, v. 22.
Сумасшедший дом
5… Многие утверждали, что барон Пизани столь же безумен… — Пизани, Пьетро, барон (1761–1837) — известный сицилийский меценат и филантроп, основавший в 1824 г. в Палермо психиатрическую больницу «La Real Casa dei Matti», лечение в которой базировалось на новых для того времени началах милосердия и сочувствия к умалишенным; этого сторонника т. н. «гуманной психотерапии» нередко называли «главным сицилийским сумасшедшим».
6… Это был один из самых богатых землевладельцев Кастельветра-но… — Кастельветрано — городок в западной части Сицилии, в провинции Трапани, в 75 км к юго-западу от Палермо.
… попросил у него одно или два экю… — Экю — старинная французская монета; до 1601 г. чеканилась из золота, с 1641 г. — из серебра; стоила 3 ливра; французскому экю соответствовало римское скудо. Однако здесь, скорее всего, подразумевается просто серебряная монета.
… ему дадут два грано… — Грано — мелкая медная монета, имевшая хождение в Неаполе и Сицилии с первой пол. XV в. и чеканившаяся до 1860 г.; неаполитанский грано составлял 1/10 кар-лино, 1/120 пиастра, 1/100 дуката. Сицилийский грано стоил вдвое дешевле неаполитанского: 1/600 унции, 1/20 тари.
8… ускорю на три-четыре тысячелетия наступление Страшного суда. — Согласно новозаветной книге Откровение святого Иоанна Богослова, в конце времен будет происходить Страшный суд, на котором все мертвые будут судимы «по написанному в книгах, сообразно с делами своими» (Откровение, 20: 12), и нечестивцы будут отделены от праведников: одни будут низвергнуты в ад, другие же получат вечное блаженство.
… сложен он был, как Геркулес. — Геркулес (гр. Геракл) — сын Зевса и Алкмены, величайший герой древнегреческой мифологии, известный своей атлетической мощью, богатырскими подвигами, мужеством и силой духа.
9… у него похитили Анджелику, и потому он хотел убить Медора. Бедняга воображал себя Роландом… — Медор — персонаж поэмы Лудовико Ариосто (см. примеч к с. 15) «Неистовый Роланд», юный сарацинский воин, возлюбленный прекрасной и легкомысленной катайской принцессы Анджелики.
Роланд (Орландо) — заглавный персонаж поэмы «Неистовый Роланд», влюбленный в Анджелику и потерявший рассудок от любви к ней.
10… хочешь станцевать тарантеллу, чтобы немного поразвлечься? — Тарантелла — стремительный и темпераментный итальянский народный танец, исполняемый одной или несколькими парами.
11… наградил его большой орденской лентой Святого Януария… — Неаполитанский королевский орден Святого Януария был учрежден в 1738 г. королем Карлом VII (1716–1788; король Обеих Сицилий в 1734–1759 гг., затем испанский король под именем Карла III) в ознаменование его женитьбы на принцессе Марии Амалии Саксонской (1724–1760); орден имел только одну степень, и украшениями его служили золотая цепь, перевязь, звезда и крест; на кресте и звезде был изображен святой Януарий в епископском облачении, держащий в руках посох и два сосуда.