— Для нас всякая погода летная!
— Ишь какие, семи пядей во лбу! — шутливо съязвил Дядя. — Сейчас сообщим туда, заправимся малость, а потом делами займемся. Воспользуюсь оказией и кое-что перешлю с тобой. В штабе фронта на словах поподробней информируешь о том, что я тебе расскажу. Тебя будут встречать. Там же и мешок вручишь…
— Есть!
После ужина Наташа навестила Бока, справилась о его состоянии. Словно не доверяя, строго расспрашивала фельдшера, как он подготовит раненого к транспортировке.
Разузнав обо всем, возвратилась в палатку Дяди. Следом за ней просунулась голова пожилого бородатого партизана, прозванного в отряде Сусаниным. Вытирая запотевший лоб, он спросил:
— Разрешите, товарищ командир, на одну минутку?
— Давай заходи, садись…
Сусанин шагнул вперед, сел рядом с Наташей.
— Побеспокою одну минуточку. Должен уточниться, чтобы конфузу не было, — обратился он к Дяде, — чтоб чего не вышло. Кто на середку поля пойдет, пусть через овражек идет, как сказано…
— Понятно, учтем… Мы в двадцать три ноль-ноль пойдем. Действуйте…
— Есть такое дело! Ноль-ноль, — буркнул Сусанин себе под нос, достал круглую жестяную коробочку с надписью: «Икра» — и принялся мусолить цигарку.
Прикурив от свечи, Сусанин с наслаждением затянулся. От его самокрутки по всей палатке поползла ядовитая вонь.
— Курнуть последний разок и идтить, — поежился он под сердитым взглядом Дяди.
— После таких раскурок тут хоть топор вешай! — упрекнул Сусанина Дядя и виновато посмотрел на Наташу.
— Для вкусу малиновый листок и дубовая почка к легкому табачку примешивается. Так он духом на махорочку смахивает.
— От такого «духа» слон зачахнуть может! — чихнула Наташа.
— Слону видней, с чего ему чахнуть… Скотина умная… А ты будь здорова! — ответил Сусанин.
Он поднялся и неторопливо вышел из палатки. Дядя поморщился, потер лицо рукой и, словно освежившись, строго проговорил:
— Скоро выступать. Давай еще с одним делом кончим.
Он вытащил из-под койки небольшой сверток и вещевой мешок, заполненный чем-то до половины. Потом раскрыл изголовье кровати и стал извлекать оттуда перевязанные шпагатом пачки денег.
— Гляди сюда, капитан, — повернулся он к Наташе, укладывая пачки денег в вещевой мешок. — Сколько тут — неважно… В препроводительном письме сказано.
— Откуда это? — полюбопытствовала она.
— Козьма Потапович и еще кое-кто в девяти селах собрали. И мы добавили. Народ вносит их на постройку боевого самолета и ходатайствует о его вручении… — Командир отряда чуть замялся, подыскивая нужные слова. — Словом, просим на фюзеляже или капоте — как там у вас называется? — надпись сделать: «Боевой землячке от мирного населения и партизан Воробьевского района». Короче говоря, в знак уважения. Ты же без машины осталась…
Наташа растерялась:
— Как же так? Мало ли прославленных есть?
— Им и без нас подарят! — сказал Дядя. — А здесь своей землячке. Я сегодня делегатам о тебе рассказал. Так и решили: летчице нашей подарим — дочке убитого председателя Герасима…
— Стыдно мне. Ну кто я такая?
— Замолчи, хватит! — остановил Дядя Быстрову. — Ты воюй на нашем самолете хорошенько! Вот и будем в расчете…
Сборы, когда за душой никакого имущества, просты и недолги.
Наташа умылась, туго заплела косы.
Оранжевое пламя свечи разбрасывало по палатке теплые пятна. Тени от предметов походили на черные ямы, отчего все вокруг приобретало странную таинственность.
— Ну готова? — не заглядывая в палатку, спросил Дядя.
— Все мои сборы — косы причесать!
Было уже начало двенадцатого, когда они отправились на аэродром.
По дороге Дядя еще раз предупредил охрану, что в эту ночь нужно быть особенно бдительными.
— Не беспокойтесь, товарищ командир! — отвечали постовые.
Наташа прощалась с партизанами и, встретив Васю, поцеловала его.
— Не забывай землячку-то! — она прижала к себе его вихрастую голову.
— Как-нибудь запомним! — ответил он. — Счастливый путь!
— Спасибо. На всю жизнь должница твоя!..
— Куда хватила! «На всю жизнь»! — усмехнулся польщенный Вася.
Вместе с Дядей Наташа прошла к летному полю и не без труда отыскала в темноте место, выбранное для посадочного знака. Там, где стояли вешки, партизаны вырыли небольшие ямки и в каждую линзой кверху положили по электрическому фонарику.
Наташа первой заметила вынырнувших из темноты людей с носилками.
— Не рано ли? — спросила она, догадываясь, что принесли Бока.