— Это жадность, жадность говорить в тебе! — стал упрекать его другой. — Ты хочешь оставить мальчика, доставшегося нам даром, чтобы не тратить денег на жертву для следующего раза! Но этот следующий раз наступит ещё не скоро; а между тем, не сама ли богиня послала нам этого мальчика?
— Как — сама богиня? — спросил старик.
— Ну, да! Богиня слишком долго оставалась без жертв с нашей стороны, и между нами появились болезни. Ты сам сознал, что она требовала жертвы?
— Да, я сознал это!
— Тогда мы решили с тобой, что можно будет принести обыкновенную, не торжественную, заманили, вмести с Ямби, этого мальчишку сюда и пытались наложить на него руки, но богиня не приняла этой простой жертвы, мальчик был освобождён, а Ямби — убит. Тогда мы все увидели, что богине нужно торжественное жертвоприношение, и тут, как раз вчера явился в Коломбо продавец невольниц и предложил тебе сделать покупку. Вчера же вечером, когда торг был заключён, я возле твоего дома нашёл этого мальчишку, спрятавшимся, и захватил его. Не есть ли это указание, что сама богиня послала его к нам, именно для торжественной жертвы? Нет, оставить до другого раза мальчишку нельзя; это было бы нарушением воли богини.
— Да я ничего, я говорю только… — начал было старик.
— И говорить тут нечего, а надо делать! Брось ты свою жадность!
— Да разве я из жадности?..
— Конечно, из жадности. Пойдём и не будем терять время на напрасные разговоры!
Они отошли, а их слова звучали для меня прямым укором.
Оказывалось, что они схватили бедного Джуди вчера, возле дома старика, то есть там, куда послал его я.
По моему приказанию он отправился вчера, и вся вина в том, что он был схвачен, лежала на мне.
Я чувствовал такую ненависть к этим изуверам, что готов был кинуться на них один. В моём распоряжении было двенадцать пуль, значит, одиннадцать из них я мог положить на месте, двенадцатая же пуля была для меня самого, потому что сдаваться им живым в руки было безрассудно и нелепо.
А они продолжали петь и водили вокруг костров что-то вроде хоровода, то медленно подвигаясь, взявшись за руки, то подымая руки кверху, а головы опуская к земле.
В этом не было ещё ничего угрожающего, и потому я ждал, спрятанный в своей засаде.
Наконец, они отошли немного в сторону, потом приблизились и стали рядами.
Впереди был старик, в руках он держал незажжённый факел. Пение ускорилось; двое человек стали зажигать старику факел и раздувать его.
Пламя вспыхнуло и осветило ближайшие лица красным, колеблющимся, неприятным светом.
Когда факел разгорелся, старик, не торопясь и по-своему величественно, стал подходить к столбу, на котором был привязан Джуди.
Он подвигался, остальные — за ним.
Вот он ближе и ближе к костру, рука его подымается, он произносит несколько непонятных мне слов и опускает факел к сухому хворосту, чтобы зажечь его.
Дальше я не мог выдержать.
Сам того не помня, что делаю, я поднял бывший у меня наготове револьвер и, почти не целясь, выстрелил.
Выстрел раздался негромкий, похожий на треск; эхо повторило его…
Старик подпрыгнул и повалился на землю.
Толпа дрогнула, некоторые упали на колени, но один схватил выпавший из рук старика факел и кинулся по направлению ко мне, заметив, очевидно, откуда был сделан выстрел.
У меня был наготове второй револьвер, и вторым выстрелом, который был не менее счастлив, чем первый, я положил бежавшего ко мне с факелом.
Я успел снова взвести курки, догадался отбежать несколько в сторону от того места, где стоял.
К моей выгоде служило то, что я находился в тени, и с освещённой луною полянки трудно было сразу заметить меня.
Там была уже полная суматоха: толпа загудела и заволновалась; я дал ещё два выстрела один за другим, наудачу — и ещё двое человек упало на землю.
Толпа ахнула и застонала.
Кажется, в первую минуту им показалось, что они окружены значительным количеством вооружённых людей, но всё-таки нашлись смельчаки между ними, которые кинулись вперёд и, должно быть, разглядели меня.
Я был от них довольно близко, успел сделать ещё один выстрел, на этот раз почти в упор, и повалить ещё одного, но остальные схватили меня. Ещё один миг — и я был бы лишён оружия. Но в этот момент лунный свет затмился, послышалось в воздухе жужжание и шипение, как будто пронеслись миллионы пчёл, большая тёмная масса опустилась на полянку.
Может быть, это было и не так, подробности спуска «Дедалуса» я заметить и запомнить не мог, но только он опустился, и произошло то, что я ожидал. Это произвело страшное впечатление, началась сумятица, в которой для меня были слышны мои выстрелы и мой собственный крик:
— Капитан! На помощь! Скорее, скорее!..
Капитан дал свой первый выстрел ещё из люка «Дедалуса».
Враги наши почти не сопротивлялись: объятые ужасом, они метались из стороны в сторону, сшибались друг с другом и попадали под наши пули, как зайцы на охоте.
Капитан пробился сквозь них ко мне, и мы быстро окончили свою работу.
На полянке не осталось ни одного живого изувера.
Мы кинулись к столбу, к которому была привязана жена капитана, и отнесли её на «Дедалус».
Там я оставил его ухаживать за ней, а сам вернулся, чтобы освободить Джуди.
Удивительной живучестью обладал он! Когда я разрезал державшие его верёвки, он встрепенулся и проговорил:
— Я знал, что вы спасёте Джуди!
— Почему же ты знал? — невольно спросил я.
— Потому что вы добрый, а они злые!
Капитан показался в люке.
— Она очнулась? — невольно осведомился я про его жену.
— Нет ещё! Её долго нельзя оставлять одну, поднимайтесь скорее!
— Но со мной ещё мальчик-сингалезец! — ответил я. — Я его не могу здесь оставить одного. «Дедалус» может поместить четверых?
— Поместить — с трудом, но поднять совсем не может! Нужно будет предварительно выкинуть какие-нибудь вещи!
— Так поднимайтесь одни! — сказал я. — Я останусь здесь, мне решительно всё равно быть теперь в Коломбо или в другом месте.
— Вы это серьёзно? — спросил капитан.
— Совершенно серьёзно!
— Ну, тогда прощайте! Спасибо вам!
— Прощайте! — сказал и я. — Идите скорее к жене, надо привести её в чувство.
— Может быть, увидимся ещё. Вы не боитесь остаться?
— Нисколько. У меня с собой запасные заряды! Впрочем, погодите, капитан! — остановил я его.
— Что такое?
— А ваш билет на тысячу фунтов?
— Он в полном вашем распоряжении! — и капитан захлопнул люк.
— Они все убиты! — сказал мне Джуди, ходивший в это время по полянке. — Их было двадцать, они все двадцать лежат здесь, их Джуди сосчитал!
— Ну, пойдём, пойдём отсюда скорее, — торопил я его, и мы удалились с усеянной трупами полянки, прежде чем поднялся «Дедалус».
Лес мы миновали бегом и вздохнули свободнее, когда очутились на дороге.
Коломбо мы достигли благополучно.
И с тех пор мы не расставались с Джуди, который остался у меня слугой.
Ни о «Дедалусе», ни о его капитане я больше не слыхал ничего и совершенно не знаю, какая дальнейшая судьба постигла воздушный корабль.
Может быть, он в конце концов не оправдал расчёты своего изобретателя и погиб, рухнув с высоты, вследствие какой-нибудь неисправности в машине…
Или, может быть, он летает до сих в заоблачных пространствах и проносится над нашими головами, когда мы и не подозреваем этого…
Во всяком случае, он ещё тайна для современного человечества, тайна, которая откроется для него впоследствии. Тогда, может быть, и узнают, кто был таинственный Капитан «Дедалуса».