— А что же Диана, наверное, спросите вы, — сказал Капитан Фридефикс и выждал долгую паузу. — Хорошо, я отвечу. Чтобы быть поближе к коту, Диана устроилась в зоопарк кассиром. Там она сидела в окошечке, продавала билеты, и никто никогда не видел, какая же она толстая. Видел только зоотехник по жвачным, и он видел часто, и от этого у них за один раз родилось сразу двое очень крупных детёнышей. Каждый сразу по пять точка два кг. Кот детёнышей полюбил, хотя, когда их кормили, требовал себе третью грудь. Впрочем, ему давали лишь третью бутылочку. Дальнейшую историю молодой семьи хорошо знал наш кузен Фраспарагус, который жил в одном из аквариумов зоопарка, но с этим кузеном я давно уже не общался. Если хотите, пообщаюсь.
Мы не хотели. Мы спали. Во сне мы видели, как капитан вполглаза приглядывал за нами, когда нас разносили по палатам. Взгляд у него был умеренно-сочувствующий.
КАК БРОСИТЬ КУРИТЬ
Вплоть до появления среди нас Большой Резиновой Галоши, состоящей, фактически, лишь из красной слизистой рта, окруженной чёрным эпидермисом, долгое время самым главным enfant terrible нашего коллектива считался Пьяный Мичман. Многие его выходки доводили руководство нашего дома отдыха если не до белой горячки, то до крайнего исступления, что было крайне неразумно, поскольку в состоянии исступления начальство страшно тупило и совершало всё более глупые ошибки. К примеру, оно запрещало нам чихать хором, в такт, всем одновременно. Тупо. Тупо.
В конце сезона дождей, когда в стенах здания развивалась нюхательная плесень, мы только и делали что чихали. И хором, и соло, с раннего утра и до позднего вечера, с перерывом только на сон и на приём пищи. Да, это было громко. Да, это было трубно. При наших-то тысячах и тысячах носов в каждом теле, с их тысячами и тысячами труб и трубочек там же, громче чихать мог лишь какой-нибудь старинный орган на фестивале органной музыки под открытым небом на Красной площади, о чём нам рассказывал Капитан Фридефикс. Но самой жестокой ошибкой нашего начальства было запрещение нам собираться в музыкальном салоне, на что мы, естественно, чихать хотели, ибо только там могли слушать рассказы Капитана Фридефикса.
И так вот однажды на почве длительного чихания мы даже устроили небольшую революцию, почти назначив нашего капитана нашим главврачом, но Пьяный Мичман вдруг всё испортил. Он украл у Капитана Фридефикса его новую курительную трубку (старую мичман уже давно потерял) и начал чихать сквозь неё. А всё потому что на его узком теле не было ни одной чихательной трубочки, которая могла бы издавать приличные трубные звуки. Эту капитанскую трубку он хотел иссверлить, чтобы использовать её в виде саксофона, чтобы все, наконец, услышали, сколь рыдающе он желает и сам стать нашим самым главным врачом. Пока мы ловили мичмана, нас вернули в палаты.
Снова в музыкальном салоне мы собрались уже только через неделю. Пьяный Мичман был тоже с нами. Его не связывали. Полный Адмирал просто на него сел.
— Курение, — начал Капитан Фридефикс, набивая табаком спасённую нами трубку, — зло. Но не такое зло, от которого нет спасения. Бросить курить легко. Сложно ответить на вопрос: легко ли бросить курить? Этим на Земле задавались ещё со времён людей-динозавров. Кстати, о таких людях-динозаврах много знал наш кузен Фрикос, который собственными глазами видел курительную трубку с таким длинным чубуком, что тот никак не мог быть короче, чем шея у диплодока. Правда, сама курительная чаша этой трубки была размером поменьше, но она хорошо сохраняла все формы тела динозавра, кроме его хвоста, потому что от долгого курения хвост попросту отпал, превратился в рудимент, размером не больше, чем крестец у человека.
Держать эту трубку в руках было невозможно, и поэтому тяжёлым концом её просто ставили на пол, на расстоянии вытянутых ног, и табаку в неё набивался сразу килограмм, и поджигался он жидкостью для розжига углей, и одна затяжка из такой трубки могла запросто убить целую конную армию, но это всё лирика поэзии.
Суровая проза жизни состояла в том, что трубка принадлежала президенту международного банка USIH Дональду Альпхорнову, миллиардеру, и от курения такой трубки ему ничего плохого не делалось. Правда, была одна небольшая проблема. Из-за курения большого количества табака в голове миллиардера постоянно возникал некоторый переизбыток дыма, который оттуда очень долго выходил. Не только через ноздри и рот. Через уши и волосы тоже.