— Да, в самом, — ответил Капитан Фридефикс. — Всё дело было в том, что сиделка как-то в досужем разговоре обмолвилась, что некогда курила и сама, но курила только затем, чтобы спрятаться за дым сигареты. Потому что тогда была, так сказать, немного косенькая. Потом она это исправила, сделала операцию, а раньше было заметно. Возможно, вам трудно это понять…
Ну нет. Нет и нет! В душе мы хотели возразить, что нам-то как раз и не трудно. Когда ты имеешь тысячи глаз, разбросанных по всему телу, тебе порой трудно уследить, чтобы какой-то глазик не косил. Но Капитан Фридефикс даже не заметил, что в душе мы хотели ему возразить.
— И ещё сиделка как-то сказала Дональду, — невозмутимо продолжал он, — что у неё есть хороший знакомый, который тоже долго курил, но потом всё же бросил. И бросил он по своей собственной методике. Потому что чего уж только не перепробовал и ничего не помогало. Суть…
Тут Капитан Фридефикс переключил внимание со всех нас исключительно на Пьяного Мичмана, который уже вылез из-под Полного Адмирала и сидел отдельно, на стуле, снова не сводя глаз с капитанской трубки. Похоже, он не оставил мысли сделать из неё музыкальный инструмент.
— Суть… — строго повторил Капитан Фридефикс, — заключалась в том, чтобы умереть.
Мы молчали. В принципе, мы любим молчать, это свойственно брюхоногим, но тут даже нас пробило. Мы пошевелились.
— Этот человек, о котором говорила сиделка, он уже был в отчаянии. И вот однажды, перепробовав все на свете средства от курения, он выбрал самое простое. Он знал, что умрёт, если перестанет курить, поэтому взял и перестал. И не курил целый день. При этом сказал себе, что он не будет курить всего один день, а назавтра снова закурит. Целый день он жестоким образом умирал, но и знал, что он завтра закурит, а поэтому снова оживёт. И закурил. И он курил ещё несколько дней, кажется, целую неделю, однако держал в уме, что он скоро опять перестанет курить и не будет курить уже целых три дня. И вскоре три дня не курил. В первый день он снова умирал, но ведь уже знал, что такое умирать, и это было терпимо. Второй день он держался на любопытстве, а что с ним будет дальше, а третий тупо терпел, ожидая, когда наступит четвёртый. На четвёртый он снова закурил. И курил, спокойно курил много дней, а потом через некоторое время не курил уже целую неделю. Первые три дня он испытывал те же ощущения смерти, что уже испытывал раньше, потом опять пришло любопытство, а оно сменилось ожиданием дня, когда можно будет снова закурить. Надо ли говорить, что вскоре он мог бы уже не курить десять дней, две недели и целый месяц?
Мы кивнули, мол, надо бы сказать.
— А вот и не надо,— разочаровал нас капитан. — Ибо на этом всё. Данному человеку хватило всего недели. Дальше бросать уже стало скучно. Потому что теперь он знал, что, продержавшись неделю, он продержится и месяц. И год. Но тратить лишний месяц и год ему было жалко, и он перестал курить окончательно. Кстати, потом этот человек написал на Земле книгу и стал большим специалистом по отучению землян от вредных привычек. И, дважды кстати, это он ввёл в научный оборот термин «смертожизнь», ставший позднее очень популярным в среде любителей зомби и конструкторов биороботов. Вы уже слышали этот термин «смертожизнь»?
Мы не кивнули, потому что не слышали. Зато мы слышали словно «шизнь», который частенько употреблял и сам Капитан Фридефикс, когда порой возмущался ходом отдыха в нашем доме отдыха,
— Жаль, что у Дональда не было такой силы воли, как у человека, придумавшего эту методику отказа от курения, о котором рассказывала сиделка, — продолжил рассказывать капитан. — Дональду не удалось отказаться от курения всего лишь после недели бросания. Дональду пришлось пройти через целый месяц полного некурения. А потом он закурил снова. Но затем не курил уже три. В дальнейшем он легко сумел выдержать и полгода, потом курил один день и, наконец, бросил сразу на целый год. Через год он попробовал сделать затяжку из своей трубки, но у него закружилась голова. Тогда он дал себе слово, что не будет курить следующие три года. Правда, в силу старческой памяти он совсем забыл про данное обещание и не курил ещё четыре года и три месяца. Лишь как-то, вспомнив боевую подругу, он вытащил трубку из чулана, принюхался и убрал её обратно на следующие десять лет. Но потом, по глупости, опять о ней вспомнил, решил тряхнуть стариной и заказал себе пачку табака с доставкой дроном по воздуху. Влетая в форточку, квадрокоптер не рассчитал траекторию, зацепился, и отлетевшая лопасть прервала жизненный путь Дональда на сто девятнадцатом году его жизни.
А трубка простояла в чулане ещё много лет. Давно поседела от пыли веков и бездействия шомпола, ранее прочищавшего ей канал. Не раз её принимали за ружьё, а однажды перепутали с молдавской трембитой и уже хотели отдать в музей музыкальных инструментов, но затем передали в Музей истории табака и табакокурения как самую большую трубку в мире, которую когда-либо курил человек. Кстати, я там бывал. Я сидел в том аквариуме, который стоял в специальной курительно-дегустаторной комнате этого музея. Все рыбы подохли, а я нет.