- Кажется мне, что ты говоришь о своем хозяине?
- Именно о нем. Сегодня утром, - опять вздохнула Перинетта, - у меня было появилась надежда, потому что невезение делает людей смиренными...
- Это ты правильно заметила.
- Но вы ему придали мужества... Вы же сказали ему, что сюда понаедет много народу... короли... принцы к нему будто приедут. И еще Бог его знает кто, и - прости прощай!
- И прости прощай, - подхватил капитан, поднимая за подбородок голову служанки, - он теперь и думать о тебе не захочет?
- Увы!
- Ну так вот, успокойся, малютка. Если я захочу, он полюбит тебя.
- Это в самом деле правда?
- И женится на тебе... я тебе обещаю.
- Ох, коли это сбудется, я от всего сердца вас расцелую!
- Эге! - ответил капитан. - Охотно тебе это разрешу! Только я засыпаю на ходу. Доброй ночи, девочка, и спи спокойно.
Но Перинетта не ушла. Она подошла к капитану поближе и сочувственно посмотрела на него.
- Ты еще что-то хочешь сказать? - спросил капитан.
- Вот я вижу вас первый раз, а мне кажется, я всегда вас знала.
- Да неужто? - произнес Мак.
- И, ей-богу, как подумаю, что у вас - ни родных, ни друзей, быть может, мне так больно становится.
- Бедная девочка!
- Так вы никогда не видели своей матери?
- Никогда.
- И у вас от нее ничего нет?
- Честное слово, ты, малышка, так трогательно говоришь со мной, сказал взволнованно Мак, - что я буду с тобой откровенен. Я всегда носил на шее этот медальон с портретом. Откуда он у меня, я и сам не знаю, да и кто изображен на этом портрете - моя мать или нет, не знаю тоже.
И Мак расстегнул камзол и показал Перинетте маленький медальон в золотом ободке, на котором была изображена молодая красивая женщина. Он поднес портрет к губам, а потом неожиданно резко сказал девушке:
- А теперь убирайся. Не люблю об этом говорить.
Он запечатлел на портрете почтительный поцелуй и, не раздеваясь, бросился на постель.
А Перинетта тихонько вышла и затворила за собой дверь.
Глава 2. Капитан Мак первый раз обнажает шпагу
Мэтр Сидуан все это время провел на кухне. Перинетта застала его сидящим в глубокой задумчивости; он держал в руках обрывок веревки, которую ему дал капитан; он по-видимому, верил, что это и в самом деле веревка повешенного.
- Как, - смеясь, спросила служанка, - вы в это верите, хозяин?
- Конечно, верю, - ответил бедный трактирщик.
- И вы думаете, к вам придет удача?
- Безусловно придет! Разве у нас теперь не остановился один путешественник?
- Да, но нынче вечером второго, видно, уже не будет. Запирайте дверь, хозяин, и пойдем спать.
- Ба! Кто знает?! - произнес Сидуан, целуя заветную веревку.
- Покойной ночи! - сказала Перинетта. - Вольно вам не спать; разве вы мне не желаете доброй ночи, я сама себе ее пожелаю.
- Доброй ночи, Перинетта.
Служанка уже подошла к лестнице, как вдруг в дверь снова трижды постучали.
Сидуан испустил победный клич.
- Говорил же я тебе! - воскликнул он. - Еще путешественник!
- Шел бы он ко всем чертям! - проворчала Перинетта. - Я смертельно хочу спать.
Но Сидуан уже отпер дверь.
В те времена знатные господа любили ходить в масках. Итак, в гостиницу вошли двое в масках - мужчина и женщина. Мужчина был высок ростом и одет как человек знатный. Что до женщины, то хотя лицо ее было скрыто маской, а стан - широким плащом, все же было видно, что она молода, а гладкий белый лоб, подбородок с ямочкой и большие черные глаза, сверкавшие сквозь прорези бархата, ясно свидетельствовали, что к тому же она хороша собой.
- Это уже веревка повешенного действует, - подумал наивный Сидуан.
И он поклонился до земли.
- Человек, - обратился к нему дворянин высокомерным тоном, - это ведь гостиница "У Единорога"?
- Да, мой принц, - ответил Сидуан, - это она.
- Народ в гостинице есть?
- Но... но... - пробормотал трактирщик, - ваше высочество спрашивает меня об этом с какой-нибудь особой целью?
- Просто мне здесь никто не нужен, - продолжал незнакомец столь же высокомерно.
- У меня никого и нет... совершенно никого, - сказал Сидуан, делая знак Перинетте, с открытым ртом стоявшей на первой ступеньке лестницы.
- Я снимаю твою гостиницу на ночь, - продолжал незнакомец.
И он бросил на стол кошелек, сквозь петли которого просвечивала дюжина золотых.
- Это, может быть, сам король! - подумал честолюбивый трактирщик. Ах, дорогой капитан! Это он для меня все это сделал! Поэтому-то его я и не подумаю беспокоить.
Незнакомец затворил входную дверь и оглядел нижний зал трактира. Он заметил какую-то дверь и отворил ее.
- Что это за комната? - спросил он.
- Моя, мой принц, - ответил Сидуан.
- Уступи мне ее; ты ляжешь в другом месте! Так ты мне отвечаешь, что никого нет?
- Никого нет, клянусь вам, мой принц.
- Прекрасно. Убирайся.
- Ваше высочество не желает отужинать?
- Нет.
- А вина ваше высочество не желает?
- Тоже нет.
- Но, может быть, госпоже герцогине... понадобится помощь моей служанки? - продолжал угодливо Сидуан.
- Нам ничего не нужно! Убирайся!
Перинетта ушла раньше, пожав еще раз плечами, как она делала обычно, когда ей приходилось признаваться себе, что Сидуан - все-таки дурень. Трактирщик же трижды поклонился и уже тоже собирался уйти, как вдруг кавалер в маске остановил его:
- Прошу прощения, приятель, - сказал он, - еще одно слово. Хочу дать тебе совет.
Сидуан снова поклонился.
- Если ты хочешь дожить до старости и разбогатеть, иди ложись, укройся с головой одеялом, и какой бы шум ты не услышал, спи как мертвый.
- Повинуюсь вашему высочеству, - дрожа, ответил Сидуан.
И он вслед за Перинеттой поднялся по лестнице, оставив весь первый этаж гостиницы в распоряжении человека в маске и его спутницы. Тогда кавалер, подвигая незнакомке стул, произнес:
- Садитесь, донья Манча, и давайте побеседуем.
- О, дон Фелипе, я вся дрожу; теперь я горько раскаиваюсь, что согласилась на это свидание...
- Вы с ума сошли! - сухо ответил кавалер.
- Брат мой, у меня очень дурные предчувствия.
- Предчувствия обманчивы, донья Манча.
- Да услышит вас Бог! Но мне страшно...
- Чего вы боитесь? Боитесь увидеть короля Франции у ваших ног... через час? Боитесь стать орудием планов нашего с вами государя, короля Испании?