- Ему ведь можно простить одно признание, правда?
- Признание?..
И Сара почувствовала, что сердце се часто-часто забилось.
- Сара... - произнес капитан, - уйдите и позвольте мне перед смертью обратиться мыслью к Богу... Сара, я люблю вас!
- Нет, - закричала она, - нет, вы не умрете!
- Меня никто не может спасти.
- Кто знает?
- О, как вы прекрасны, - сказал он, - вы так прекрасны, что и ангел позавидует! Сара... Сара!
Он говорил с таким жаром, что чувствовал, как в горле у него горит.
- Выпейте-ка это, капитан, - сказал Сидуан, подавая ему бокал.
- Зачем? - спросил Мак.
Сара взяла бокал из рук Сидуана.
- А если я вас об этом попрошу? - сказала она.
Мак схватил бокал и одним глотком осушил его. Потом, глядя на Сару, прошептал:
- Прощайте, Сара, прощайте... оставьте меня умереть с миром... и молите за меня Бога...
И в тот момент, когда он произнес эти слова, портьеры, отделявшие кабинет от залов, раскрытые с начала бала, побежали по карнизу и задернулись по мановению невидимой руки.
- Вот видите, - сказал капитан, вымученно улыбаясь, - вот меня и отделили от мира живых.
- Но с вами ваши друзья, - произнесла женщина, внезапно возникая на пороге другой двери.
Это была донья Манча.
- Вы, сударыня?! - воскликнул Мак.
- Да, я, - подтвердила она, - и я пришла вас спасти.
- Но я, - ответил он, - я дал слово господину де Гито. - Поэтому-то, сказала она, - я и не стану требовать, чтобы вы его нарушили.
- И вы хотите меня спасти?
- Да.
- Значит, вы добились у короля моего помилования?
- Король в Сен-Жермене.
- Тогда, значит, вы видели кардинала?
- Он никогда никого не милует.
- Ну, а коль так, - наивно спросил Мак, - как же вы хотите меня спасти?
И с этими словами он встал.
Но ноги его подкосились; он провел рукой по лбу и прошептал:
- Как странно, все вокруг вертится...
Донья Манча улыбалась. Сара смотрела на Мака с беспокойством. Тот хотел сделать шаг вперед, но вынужден был снова сесть.
- Но я не боюсь смерти! - воскликнул он.
И он схватился за голову обеими руками, как будто хотел справиться с внезапным приступом какой-то болезни. Донья Манча приложила палец к губам и повернулась к Саре, продолжавшей в тревоге следить за Маком.
Внезапно Мак сделал еще одно усилие и попытался встать.
- Мне кажется, я умираю, - прошептал он и упал обратно на банкетку.
Глаза его закрылись, губы чуть-чуть шевелились; он шептал что-то непонятное, потом замолк.
Капитан Мак уснул под действием сильного наркотика.
Тогда донья Манча сказала Сидуану:
- Капитан Мак дал слово не бежать отсюда. Но ты-то ведь ни в чем не клялся...
- О, конечно нет, не такой я дурак!
- Прекрасно! Тогда бери его к себе на спину.
Сидуан повиновался и взвалил капитана себе на спину как мешок с зерном.
- А теперь иди за мной! - приказала испанка.
- А куда?
- Мы сейчас выйдем через эту дверь. В конце коридора нас ждут мои слуги, а внизу - моя карета.
Сара упала на колени.
Донья Манча протянула ей руку.
- До свидания, дитя мое, - сказала она.
... Не успели донья Манча и Сидуан, тащивший на спине капитана, выйти из кабинета, как туда вошел господин де Гито. Он был в настолько расстроенных чувствах, что сначала даже не заметил стоявшей на коленях Сары.
- О, это ужасно, - сказал он, - значит, я теперь палач? Господь несправедлив ко мне!
Сара бросилась ему на шею и, целуя его, воскликнула:
- Милый крестный, не надо сомневаться ни в Господней справедливости, ни в Его доброте!
Глава 21. Брат и сестра
Сутки спустя после событий, о которых мы только что рассказали, мы могли бы встретить мэтра Сидуана на улице Турнель; он шел, надвинув шляпу на глаза, прикрыв лицо плащом и время от времени оглядывался, чтобы выяснить, не идет ли кто-нибудь за ним следом.
Улица Турнель была тихой и спокойной. На ней было два или три особняка, принадлежавших знатным персонам, а в остальном там жили горожане и бедный люд.
Но мэтр Сидуан, по всей видимости, принимал напрасные предосторожности; за те три дня, что он впервые попал в Париж, он не стал настолько известен в городе, чтобы при его виде собралась толпа, и люди говорили:
- Глянь-ка, вот господин Сидуан.
Поэтому наш простак спокойно дошел до середины улицы Турнель и остановился у железной, отделанной медными украшениями двери красивого особняка, недавно проданного сиром де Растийоном, одним знатным разорившимся дворянином. Неделю назад особняк перешел в собственность доньи Манчи.
Это был подарок короля. Впрочем, господин кардинал этому подарку не воспротивился.
Донья Манча переселилась в свой новый дом только вчера. И переехала она туда в величайшей тайне, под покровом полной темноты.
Поэтому, когда Сидуан взялся за бронзовый молоток, один буржуа, стоявший на пороге своего дома, сказал ему:
- Сдается мне, парень, что там никого нет.
Но, к великому его удивлению, калитка отворилась, и Сидуан исчез за ней.
Он прошел через большой сад, оставив крыльцо особняка по левую руку от себя, остановился в глубине перед небольшим строением, полускрытом зеленью, и тихонько постучал. Ему никто не ответил. Он постучал сильнее. Опять тишина.
Тогда, увидев, что ключ торчит в замочной скважине, Сидуан решил войти.
Павильон был одноэтажный, и в нем было всего две комнаты. Сидуан прошел через первую комнату и вошел во вторую. В ней стояла кровать, наглухо задернутая пологом. Сидуан на цыпочках подошел к кровати и отдернул полог.
На кровати лежал одетый мужчина и спал. Это и был наш герой, капитан Мак.
- Капитан! - позвал Сидуан.
Но капитан спал крепко и не услышал. Тогда Сидуан взял его за руку и потряс. Но и это не помогло. Капитан продолжал спать.
- Ну, и зачем я спас его от виселицы, - произнес Сидуан, - если теперь он и так будет спать всю оставшуюся жизнь?
И на его простодушном лице отразился неподдельный ужас.
Но тут за ним раздались легкие шаги, и кто-то громко рассмеялся на его последнее замечание. Сидуан обернулся и оказался лицом к лицу с доньей Манчей.
- Успокойся, мой мальчик, - сказала она ему, - капитан в конце концов проснется.
- А когда?
- Через час-другой.
- А почему не сейчас, сударыня?
- Нужно, чтобы наркотик перестал действовать.
- Наркотик? - переспросил Сидуан. - Какое странное слово, сударыня!
- Если уж тебе слово кажется странным, - сказала донья Манча, - что же ты о его действии скажешь?
- Одно несомненно, сударыня, - ответил Сидуан, - что без этого удачного напитка... Это и есть наркотик, да?
- Да, именно это.
- Так вот, без этого напитка наш капитан так и остался бы в Шатле, ссылаясь на то, что он дал слово господину де Гито.
- А в Шатле бы его повесили, - вздохнула донья Манча.
- Ах, не говорите даже, сударыня; как вспомню, так и то у меня мурашки по коже бегают.
Донья Манча спросила:
- Ты выполнил мое поручение?
- Думаю, что да.
- Ты был у Сары Лоредан?
- Да, сударыня.
- Но ты не сказал, где он?
- Вы же мне запретили.
- Ты - верный слуга, и я тебя вознагражу.
- О, - с гордостью ответил Сидуан, - не за что. Вы уже вознаградили меня, когда спасли капитана Мака.
- Тсс! - прошептала испанка. - Не нужно произносить это имя.
- Почему?
- Потому что капитан Мак приговорен к повешению.
- Но ведь его не повесили?!
- Но могли бы.
- Не понимаю, - прошептал Сидуан.
- Это совсем просто, - сказала донья Манча. - Ты разве не понимаешь, что, раз капитана Мака приговорили к повешению, самое лучшее для него, чтобы избежать этой ужасной участи, не зваться больше Маком?
- А имя очень красивое, - с некоторым сожалением заметил Сидуан.