Весь облик этого человека отражал страстную натуру, прикрытую снаружи ледяной маской. Маку показалось, что перед ним появилось само воплощение инквизиции.
Дон Хиль сделал шага три вперед и поклонился с чисто кастильской гордостью.
- Приветствую дона Руиса и Мендоза, - произнес он.
- Прекрасно, и он туда же! - сказал Мак.
И тихонько добавил:
- Единственный способ все узнать - это ничего не спрашивать. Посмотрим, что он скажет.
И громко произнес, поклонившись ему в ответ:
- Добро пожаловать, дон Хиль!
- Монсеньор, - заговорил зловещий испанец, - мы очень беспокоились за вашу судьбу.
- Да, - прошептал Мак, имея в виду Шатле и виселицу, - я думаю, что я еще удачно выкрутился.
- Мы думали, что вы в Пиренеях упали в пропасть! - продолжал дон Хиль.
- Да, действительно, ужасное падение!
- Мы даже сочли, что вы умерли! Вы понимаете, в какой ужас нас это повергло!
- Правда?
Мак сохранял на лице бесстрастное выражение; теперь он более уверенно ждал откровений дона Хиля Тореса.
А тот продолжал:
- К счастью, вот вы, и все в порядке.
- Ага!
- Все идет прекрасно. Мы готовы.
- Хорошо! - подумал Мак. - Кажется, он не один меня ждал. Послушаем дальше.
- Все сделано по вашему письму, - продолжал доя Хиль. - Никто не видел, как я вошел. Я постараюсь, чтоб никто не увидел, как я выйду. Я бегу к Месье, брату короля. Вы же знаете, что он с нами.
- Тем лучше! - сказал Мак, начавший окончательно терять голову.
- Я назначил свидание на сегодняшний вечер... Мы все будем там...
- Все? - переспросил Мак и прикусил язык, чтобы не спросить, такой ли зловещий вид у всех остальных, как у его собеседника.
- Прощайте, - произнес тот, - до вечера.
Он так же деревянно поклонился, попятился к двери, приподнял штору и исчез, приложив палец к губам.
Мак упал на стул и обхватил голову руками.
- Хоть бы Сидуан пришел! - подумал он. - Может быть, он знает ключ ко всем тайнам? Оля! Сидуан!
И он позвонил в колокольчик. Но появился тот же лакей с дурацким видом а не Сидуан.
- Монсеньор, - сказал он, - дон Гарсия Диего ожидает приема.
- Еще один! - воскликнул Мак.
- Вы написали ему, монсеньор, что будете ждать его сегодня утром.
На этот раз Мак ущипнул себя, чтобы убедиться, что он не спит. Он не спал и постарался раскрыть пошире глаза, чтобы как следует разглядеть дона Гарсия Диего.
Дон Гарсия, вошедший так же медленно, как дон Хиль, и поклонившийся так же деревянно, так же носил черный костюм, накрахмаленные брыжжи и был очень бледен.
- Монсеньор, - сказал он, - мы готовы.
- Хорошо, - ответил Мак, - мне уже об этом сказали.
- Свидание назначено на сегодня.
- Прекрасно.
- В Томб-Иссуар.
"Я не знаю, где это", - подумал Мак, но ограничился тем, что кивнул.
- Испания рассчитывает на вас, - закончил дон Гарсия.
На этот раз Мак не на шутку разгневался и уже хотел, топнув ногой, крикнуть, что он плевать хотел на Испанию, но так и остался сидеть, открыв рот и не произнеся ни слова.
Позади дона Гарсия на пороге появился человек. Человек этот смотрел на Мака, приложив палец к губам. Мак узнал его.
Это был дон Фелипе, тот самый дон Фелипе, который хотел его повесить.
- В час добрый! - прошептал Мак. - Вот наконец-то знакомое лицо, и я хоть знаю, с кем говорю.
Глава 23. Иниго
Увидев дона Фелипе, дон Гарсия поклонился до земли и удалился со скромностью подчиненного.
Дон Фелипе остался с Маком один на один.
- Тысячу чертей! - воскликнул Мак. - Наконец-то я вижу человека, который меня будет называть моим собственным именем!
- Да, но в последний раз, дорогой Мак, - ответил дон Фелипе.
- Простите?
- Капитан умер...
- Как?! И вы тоже? Вы тоже собираетесь говорить мне то же самое?!
- Его повесили в Шатле...
В мозгу Мака опять всплыло сновидение.
- Ах, да подождите же вы...
- Чего я должен ждать? - осведомился дон Фелипе.
- Черт побери, ведь вы - брат доньи Манчи?
- Да, конечно.
- Следовательно, это вы хотели меня повесить?
- Я этого не отрицаю, - ответил дон Фелипе.
И он лучезарно улыбнулся и, протягивая капитану руку, добавил:
- Да, я хотел повесить капитана Мака, а сегодня я весь к услугам дона Руиса и Мендоза.
- Ну вот, опять!
- Мой любезный брат...
- Как, я теперь и ваш брат?
- Двоюродный, - подтвердил дон Фелипе.
- Ну, простите, это уж слишком!
- Да, немного, но все же это так, и я вам сейчас это докажу.
И с этими словами дон Фелипе сел.
- Вы что-нибудь знаете об обстоятельствах своего рождения?
- Совершенно ничего не знаю, - чистосердечно ответил Мак, - я найденыш.
- Скажите лучше, что вы - потерянное дитя.
- То есть?
- Один человек, который был слугой в нашей семье, похитил вас в возрасте четырех лет. Впрочем, человек этот умер.
На конторке стоял ларец со стальным кованым замочком. Дон Фелипе взял его и отпер. В ларце лежала связка пергаментов. Испанец вынул их, развернул и разложил перед Маком.
- Вот бумаги, доказывающие ваше происхождение, - любезно сказал он.
Мак рассеянно пробежал их глазами.
- А кто мне докажет, - спросил он, - что эти бумаги принадлежат мне?
- Ей-богу, - сказал дон Фелипе, - дорогой кузен, моего слова, по-моему, достаточно.
- Да ну? - сказал Мак,
- Но посудите сами: все же, если вчера я хотел, чтобы вас повесили...
- Ах да, ведь верно!
- А сегодня называю вас своим кузеном... значит, произошли какие-то изменения.
- Все это хорошо и мило, - сказал Мак, - но здесь-то я как оказался?
- Разве вы не пили щербет в Шатле?
- Да... я что-то припоминаю.
- Так вот, в нем было снотворное.
- Так, и что же дальше?
- Вы уснули, и вас перенесли сюда.
- По чьему приказу?
- Моей сестры, доньи Манчи.
- Ага, прекрасно, теперь понимаю, - проговорил Мак.
- Ну, теперь наконец, - с улыбкой спросил дон Фелипе, - вы поймете, может быть, что вы и в самом деле дон Руис и Мендоза?
- А мне бы все же не хотелось отказываться от моего имени "Мак"!
- Вам так хочется, чтобы вас повесили?
- Ни в коей мере.
- А я клянусь вам в том, - сказал дон Фелипе, - что если бы Мак вернулся в Шатле, его бы немедленно повесили.
- Но почему?
- Потому что так угодно кардиналу.
Само слово "кардинал" было доводом, против которого не могло быть возражений.
- Ба! - заявил Мак. - Но если дело обстоит так, как вы говорите, и я не понравился кардиналу, так он распрекрасно меня прикажет повесить и под именем дона Руиса и Мендозы!
- Ошибаетесь... дон Руис и Мендоза в большой милости.
- У кого?
- У короля.
Мак удивлялся все больше и больше. А дон Фелипе продолжал:
- Король ведь любит испанцев.
- Да, я-то кое-что об этом знаю, - проворчал Мак.
- Месье, брат короля, то есть герцог Орлеанский, тоже любит испанцев.
- Ну и что же дальше? - спросил Мак.
- И все это потому, что испанцы не любят господина кардинала.
- Прекрасно.
- И Месье, брату короля, - а он сейчас в большой милости, - так вот, стоит только ему что-нибудь попросить у короля, как он тут же это получает.
- И что же он попросил?
- Место коменданта одного из королевских фортов.
- Для кого?
- Для любимого кузена доньи Манчи, дона Руиса я Мендоза.
- Дон Фелипе, - прервал его, нахмурившись, Мак, - у меня прекрасный характер, и я умею понимать шутки; но если вы сейчас же не прекратите эту шутку, то, клянусь вам, хоть у меня и отняли шпагу, я найду другую.