- Как она хороша! - восхищенно прошептал принц.
- Если король не потеряет от нее голову, - шепнул ему на ухо дон Фелипе, - значит, дьявол нас покинул... Идемте отсюда, монсеньор.
И, увлекая за собой Гастона, он вышел из сада, тщательно затворив калитку.
Глава 4. В которой Месье доказывает, что он - прекрасный брат
В этот день король проснулся рано, и, что бывало редко, в хорошем настроении. В замке Блуа он занимал комнату, в которой когда-то жил Генрих III; из ее окон, расположенных выше стен, окружавших двор замка, был виден левый берег Луары и вдалеке высокие деревья Шамборского леса.
Королю в это время было тридцать семь лет, но он выглядел на все пятьдесят. Волосы его поседели на висках и поредели на макушке; щеки завалились, глаза запали, а нижняя губа отвисла, и вид у него был усталый и скучающий, причем его каждодневную скуку не удавалось развеять никакими развлечениями.
Чтобы он проснулся в хорошем настроении, должно было произойти нечто необыкновенное. И об этом король решил поведать одному из своих пажей, Габриэлю де Сабрану, который спал в одной комнате с ним.
Вчера Габриэль проделал длинный путь: он прискакал верхом из Орлеана в Блуа, поэтому, когда король открыл глаза, он еще спал.
- Эй, Габриэль, друг милый! - несколько раз позвал его Людовик.
Но Габриэль не проснулся. Видя это, Людовик, унаследовавший от своего отца, короля Генриха IV, простоту в обращении и добродушие, встал, подошел к окну и сам отворил его. Свежий воздух хлынул в окно, и в комнату проникли первые лучи солнца.
Вставала заря, небо на востоке алело, и легкий туман, обещавший хороший день, лениво стелился по илистым берегам Луары.
Людовик XIII в детстве не раз бывал в замке Блуа. Он знал Шамбонский и Шамборский лес не хуже, чем коридоры Лувра, и когда утром того дня, на который была назначена охота, ему докладывали, что там-то или там-то в глухих зарослях был поднят матерый олень, то он мог заранее сказать, какой дорогой животное будет уходить от преследования, где именно его забьют, из какого пруда он напьется, и на какой развилке его настигнет свора.
Вдали, на юго-западе, Людовик разглядел темную линию, которая как бы отделяла небо от земли. Это был его любимый Шамборский лес. При виде его король, охваченный воспоминаниями юности, вдохнул воздух полной грудью и воскликнул:
- Пресвятое чрево! Если господин кардинал и сегодня вознамерится забивать мне голову делами моего королевства, то его ждет неважный прием!
Это громкое восклицание разбудило юного пажа. Габриэль, спавший одетым, вскочил, покраснев от стыда и неловкости. Он тут же подбежал к серебряному колокольчику, чтобы позвонить и позвать слуг. Но король жестом остановил его.
- Эй, куманек, - сказал он, - крепко же ты спал сегодня утром!
- Сир, - пробормотал паж, - ваше величество соблаговолит извинить меня...
- Ну, ну, - ответил с улыбкой Людовик, - один раз - не обычай, и за такую малость я не прикажу тебя повесить! Скажи-ка лучше, мой милый, который час?
Паж взглянул на стенные часы и ответил:
- Пять часов утра, сир. Угодно ли вашему величеству, чтоб я позвал людей?
- Ни в коем случае! Эти люди дышать мне не дают. Подойди ко мне, мой милый, поглядим вместе, какая погода.
Паж подошел к окну.
- Ты думаешь, сегодня будет ясно? - продолжал король.
- Без сомнения, сир. Прекрасная погода! Туман стелется, трава будет влажной, собаки легко возьмут след, и все будет чудесно!
- Ага! - произнес в восторге король.
И, понизив голос, он подмигнул Габриэлю де Сабрану и сказал:
- Хочу сыграть с господином кардиналом хорошенькую шутку!
- Правда? - спросил в восторге мальчик.
- Господин кардинал вчера вечером сообщил мне, что в девять часов утра постучит в двери моего кабинета, потому что нам надо поработать, и он хочет рассказать мне о каком-то, Бог его знает, новом заговоре. Ты понимаешь, добавил, как бы между прочим, король, - что в моем королевстве много людей, которым больше нечем заниматься, кроме как политикой и составлением заговоров?
Мальчик в ответ только улыбнулся.
Король продолжал:
- Итак, его преосвященство должен придти в девять часов, а сейчас только пять, и знаешь, что я сделаю? Я сейчас отправлюсь на охоту.
- Но, сир, - заметил Габриэль де Сабран, - ваше величество ведь не будет охотиться в одиночестве. Ржание лошадей, лай собак, щелканье кнутов доезжачих произведут такой шум, что его преосвященство проснется и появится в окне, как досадная помеха.
- Безусловно, - ответил король, - то, что ты говоришь, очень похоже на правду, но у меня есть хорошая мысль. Ты сейчас тихонько выйдешь из комнаты.
- Хорошо, сир.
- Ты пойдешь в левое крыло замка, в личные покои Месье.
- Прекрасно, сир, - ответил паж, внимательно слушавший господина.
- Ты обратишься к его камердинеру и скажешь: "Осторожно разбудите вашего господина, попросите его не делать никакого шума и прийти к королю, который хочет с ним переговорить совершенно тайно".
Паж вышел и совершенно точно выполнил приказ короля.
Как мы уже знаем, Гастон Орлеанский лег очень поздно, но спал он чутко. Габриэль де Сабран обратился к слуге, и тот ввел его в комнату принца, который, протерев глаза, нахмурился; казалось, он был удивлен и обеспокоен тем, что король приглашает его к себе в такую рань. Как всякий человек, совесть которого нечиста, Гастон Орлеанский говорил себе:
- Король собирается сделать мне за что-то выговор.
Но паж, догадавшись, что принц обеспокоен, добавил:
- Монсеньор, король сегодня в хорошем настроении.
- Ах вот как! - произнес Месье, и лицо его прояснилось.
- И он рассчитывает на ваше высочество, чтобы подшутить над его высокопреосвященством.
Месье поспешно оделся и последовал за Габриэлем де Сабраном.
Король сидел у окна и любовался своим любимым Шамборским лесом, вершины которого золотили первые лучи солнца. Увидев Месье, он протянул ему руку и сказал:
- Добрый день, братец! Не угодно ли вам сегодня поохотиться на оленя?
- Я весь к услугам вашего величества, - ответил Месье, целуя протянутую ему руку.
- Хорошо, - продолжал король, - где вы держите ваши своры?
- У меня их три, - скромно ответил принц: одна здесь, это так называемая большая охота.
- Хорошо, но это не то, что мне нужно.
- Вторая - в лесу Блуа, у моего первого ловчего, мэтра Жана Ла Бранша. В ней двенадцать добрых нормандских гончих, которые так же хорошо берут лань, как оленя.
- А третья?
- Третья, сир, - кабанья свора из тридцати восьми больших сентонжских собак - эти возьмут кабана меньше, чем за пять часов. Эта в Шамборе.
- Ну что же, - сказал король, поскольку я хочу поохотиться в Шамборском лесу, вместо оленя поохотимся на старого кабана-одиночку.
- К услугам вашего величества, - ответил Месье. - Когда вам угодно выехать?
- Ах, в том-то вся и загвоздка, - ответил Людовик, - я хотел бы выехать из замка без шума и гама.
- Это просто, - ответил Гастон, - здесь есть лестница и потайной ход, которые ведут в нижний город.
- Прекрасно! А лошади?
- Позволю себе доложить вашему величеству, что из-за предпринятой мной перестройки замка конюшни пришлось перенести в город. Если вам угодно, сир, вы можете выйти из замка пешком, прикрыв лицо плащом, как простой дворянин, а потом сесть на лошадь, и здесь никто ничего знать не будет.
- Ага, мы прекрасно подшутим над кардиналом! - сказал обрадованно король.
И он поспешно приказал Габриэлю де Сабрану одеть себя.
- Сир, я пошлю одного своего офицера оседлать лошадей, - сказал Месье.
- Да, конечно, - ответил король. - Не будем терять времени, братец!
Месье поспешно покинул королевские покои, но пошел не к себе, а побежал к дону Фелипе.