— Ты метишь в ее любовники? — сощурился я. В голове пульсировало: конкурент…. Да, какой, к упырям, конкурент? О чем я думаю? Сайрус расхохотался, отложив ложку и практически упав грудью на стол, давая тем самым мне время скрыть от его взгляда желание убивать, явно проступившее на роже.
— Я — наг, Тивор, — отсмеявшись, произнес он. И что это должно значить? Заметив мое недоумение, мужчина потер переносицу и облокотился о стол. — Что ты знаешь о нагах? — как вас убить и как правильно приготовить.
— Практически ничего, — пожал я плечами.
— На нагов Дети Вольных действуют как дурман. Не только сапсаны, вообще любые оборотни-птицы. Это чем-то похоже на вашу привязку к паре, только чувства и эмоции здесь совершенно никакой роли не играют. Простая физиология: поймать, спариться, уйти. Все. Мы дуреем и звереем при первой встрече, можем суманами таскаться за Вольными, как привязанные, но как только совершен сам акт, их влияние на нас исчезает, — я сжал челюсти, волк внутри мечтал порвать Сайруса на части.
— То есть ты уже…
— Нет! — замахал он руками, снова рассмеявшись. — Я на этом корабле очень давно, я хорошо знаю Калисто, очень хорошо. Видимо, просто перегорело. Правда, временами я все еще ощущаю некоторое напряжение. Но это легкие отголоски, они почти незаметны, да и случаются все реже и реже.
— Сочувствую, — хмыкнул я, успокаиваясь. — Нелегко тебе пришлось первое время.
— Сейчас забавно вспоминать, а когда-то да, неудовлетворенное желание сводило с ума. Я где-то полгода за ней бегал. Кали терпела, иногда, когда слишком зарывался, могла синяков наставить или в трюме запереть на день. Но терпела. Канонир я хороший, — широко ухмыльнулся он.
— Не стану отрицать то, чего не видел, — кивнул я.
— Не веришь на слово? — выгнул он бровь.
— Нет.
— Разумное качество для того, кто побывал в пустошах.
— Расскажи мне о Пересмешнике, — попросил я, предпочитая сменить тему, и налил себе в кружку травяной отвар. Мне нужна была информация, вчерашние события показали, что корабль не так прост, а сегодняшний разговор с Кали позволил составить четкое представление о ее планах. Добровольно курс она менять не станет ни при каких обстоятельствах. А насильно… Этот вариант меня не устраивал. Я сам не понимал почему, но не устраивал однозначно.
— Что именно тебя интересует? То, как Кали стала его капитаном или то, что он из себя представляет?
— Я никуда не тороплюсь.
— Нет, друг, по одному за раз, — отрицательно покачал он головой, улыбаясь. — Я и так что-то слишком разговорчив сегодня.
— Тогда корабль.
— Корабль, — Сайрус отставил пустую тарелку, сложил руки под подбородком и уставился куда-то в стену за моей спиной. — Я плаваю уже сорок лет, под началом Калисто — последние пятнадцать. Когда я увидел Пересмешник в первый раз, подумал, что капитан — сумасшедший, что это какое угодно судно, но только не пиратское. — Я недоуменно поднял брови. — Ты же видел его, — дернул головой в сторону наг, — он — огромный, кажется неповоротливым. Для пиратов, чем легче судно, чем меньше, тем лучше. И для того, чтобы преследовать и для того, чтобы уходить от погони. Давешний клипер подошел бы идеально. Я долго раздумывал, прежде чем согласиться пойти сюда канониром, а когда согласился, все равно считал, что совершил ошибку. Не думал, что мы продержимся долго. Но, как это часто бывает, жизнь быстро показала мне, какой я идиот. На нас напали где-то через сумана полтора, местные власти. Три хорошо вооруженных галеона и клипер. Они гнались за нами два дня, но поймать так и не смогли, лишь снесли носовую мачту. В тот раз если бы не сам Ник, мы бы не ушли. От Кали тогда толку мало было, она совсем еще ничего не умела, судно чувствовала хуже. Это теперь она руководит кораблем, поначалу было наоборот. Пересмешник, он живой.
— Живой? — нахмурился я.
— Это не то, о чем ты думаешь. Я не смогу тебе точно объяснить, кроме Кали никто не сможет, у него не бьется сердце, нет крови, но тем не менее, он живой. Он чувствует опасность, предупреждает о бурях, чужих кораблях, но без Кали это всего лишь кусок дерева. Он — тело, она — разум.
— И что, — я слегка пригасил в голосе нотки нетерпения, выдавая их за простое любопытство, добавляя сомнения, — за все это время никто не пытался захватить корабль?
— Пытались. Кали как-то даже на острове оставили, через десять лучей Ник выбросил якоря и замер на месте. Он никого, кроме нее не слушает.
— Но ты же стоишь за штурвалом?
— Во-первых, я член команды, а во-вторых, каждого, кто встает за штурвал впервые, капитан должна "познакомить" с кораблем.