У мыса Ледяного кончилось безбедное плавание удачливого шлюпа, и моряки Васильева испили ту же горькую чашу, что и моряки Шишмарева.
Ветер крепчал. Монотонно и толсто ревели ванты. Косо, густой сеткой валил мокрый снег; временами его сменял холодный дождь. Льды колотили в борта, оставляя на медных листах огромные вмятины. Матросы, напрягая мускулы, сцепив зубы, наваливались грудью на длинные шесты и отталкивали льдины. Но льдины ломали шесты, все больше затирали шлюп…
Примерно в одни и те же дни обоим судам «северной дивизии», вторично оставившим позади рубеж Джемса Кука, удалось вырваться из ледяного плена. Поворотив на юг, у Мечигменской губы «Открытие» и «Благонамеренный» вновь встретились, и над шишмаревским шлюпом вспорхнул сигнал — капитан просил разрешения прибыть к начальнику экспедиции.
Капитан и офицеры, радостные и возбужденные, собрались в кают-компании, наперебой рассказывая друг другу о пережитых напастях.
Рассмотрев журнал и карты Шишмарева и показав ему свои, Васильев сказал:
— Полагаю, Глеб Семеныч, бессмертного Кука превзошли. Двадцать две мили далее к северу сделали. И пусть-ка тем, кто географией занимается в теплых кабинетах, покажется это маловажным. А мореходы свое слово скажут. Так-то, господин капитан-лейтенант!
И впервые за эти долгие дни трудного и опасного плавания морщины на лицах капитанов разгладились, и Глеб Шишмарев улыбнулся Михайле Васильеву своей широкой добродушной улыбкой.
В КРАЮ ИНДЕЙЦЕВ
Граф Григорий Владимирович Орлов не толкался у государева трона и не ломал головы над дворцовыми интригами. Бездетный стареющий вельможа, любитель итальянской истории и музыки, он годами жил за границей, то в Париже, то в Риме.
Время от времени Орлов являлся в Лондон. У него были немалые связи в английских ученых кругах. Секретарь Адмиралтейства хорошо знал Орлова, с удовольствием принял от него авторский экземпляр истории Неаполитанского королевства.
Кроме исторических и музыкальных интересов, у Григория Орлова была еще одна страсть — он собирал автографы знаменитостей. Узнав о полярных экспедициях англичан, он задумал пополнить коллекцию собственноручными письмами кого-либо из путешественников.
Джон Барроу охотно ублажил графа и прислал ему такой документ:
«Форт Провиденс, 62°17′ с. ш., 114°13′ з. д.
2 августа 1820 г.
Милостивый государь!
Я уверен, что вы будете довольны, узнав, что экспедиция готова направиться к р. Коппермайн. Индейский вождь и его партия вчера отправлены вперед, а мы последуем за ними сегодня после полудня. Я задержался, чтобы написать это письмо. Я был так занят со времени нашего прибытия 29 июля переговорами с индейцами и разными необходимыми делами, что не был в состоянии написать ни лордам Адмиралтейства, ни вам столь подробно о наших намерениях, как этого хотел, но так как мое письмо к г-ну Гентхему содержит общие основы полученных сведений вместе с картой предполагаемого дальнейшего пути, я надеюсь, что лорды Адмиралтейства и вы не примете это за невнимание к вашим указаниям по этому поводу. Каждое мгновение так дорого для людей в нашем положении, когда сезон для действий так краток, что нельзя терять ни минуты. Я очень озабочен тем, чтобы отправиться немедленно для того, чтобы скорее нагнать индейцев, согласно моему обещанию при их отъезде».
Орлов с видом коллекционера, добывшего любопытный автограф, рассматривал листок. Письмо заканчивалось обычным — «имею честь оставаться вашим покорным слугой» и подписью — «Джон Франклин». Орлов положил листок в аккуратную папочку и спрятал в ящик.
Потом он погрузился в корректуры последнего, четвертого тома своей неаполитанской истории и позабыл о нем…
Итак, листок, подаренный Орлову, был написан Джоном Франклиным. Однако что ж это за форт Провиденс?
Ведь мы оставили нашего Джона под лондонской крышей, у жаркого камина, где он беседовал с Вильямом Парри. Впрочем, если помните, Васильев, отправляясь с Шишмаревым в Берингов пролив, толковал что-то на портсмутской стоянке капитану Головнину о новых английских экспедициях…
Нет, расскажем-ка все по порядку.
Встретившись в Лондоне после неудачного плавания, Франклин и Парри начали действовать соединенными усилиями. Надо штурмовать Арктику, доказывали они. Барроу, географическое общество, представители торговых компаний поддерживали друзей-«звездочетов». А тут еще разнеслась весть о скором отправлении русских корабельных «дивизий» к обоим полюсам земного шара. Англичане заторопились.