Слёзы вновь неудержимой лавиной хлынули по щекам Эмилии. Чувство беспомощности и отчаяния вновь обожгло лицо:
- Не понимаю! – выкрикнула она. – Я ничего не понимаю! Какие арахниды? Какие факты? Какой смысл?
Старик обернулся. В полумраке кабинета, в мерцающих лучах играющего в керосинке огонька, на какое-то время воцарилась тишина. Жаждущий взгляд Эмилии, её слегка вздрагивающий силуэт, зависшая в воздухе энергия боли, энергия растерянности, энергия просранной загубленной жизни, жизни, разменянной на временные удовольствия, иллюзии благополучия с нелюбимым, чужим, по-настоящему чужим человеком… Женское счастье? А бывает ли оно женским? Счастье - когда вместе, когда по любви. Одно для всех и для всех одинаково. Химеры беззаботной и сытой жизни с богатым, пусть намного старше, но богатым, перечеркнули её жизнь. Её же собственными руками и перечеркнули. И нищий прапорщик, любимый, но нищий. И пустые мечты – их мечты, общие, их любовь, их единение, всё – пшик! Всё пустота. Хотелось жить красиво, интересно, но как без любви? Вот так и прожила впустую, без любви, без счастья, без мечты. И ничего не вернуть. Она уже не та, да и Тит уже совсем не тот. Отчаяние…
Старик подошёл и, протянув ей ладонь, пристально посмотрел в глаза, выждал несколько секунд и, не дожидаясь, пока она решится подать ему руку, самостоятельно взял её за кисть правой, а затем и левой руки:
- Доверься мне. Я действительно хочу помочь.
- Кто вы? – слегка дрожащим голосом повторила свой вопрос Эмилия. – Кто вас прислал?
Старик улыбнулся. Удерживая её руки в своих, он медленно присел перед ней на корточки. В мгновение ока его лицо преобразилось, впалые щёки словно налились, сморщенная кожа разгладилась, а мертвецки серый цвет посветлел и стал вполне человеческим. Колючие чёрные глаза вдруг стали серыми, впалый рот преобразился, пропали заеды и морщины, блеснули белизной вполне здоровые зубы. Старик стал молод. Эмилия попыталась одёрнуть руки в испуге, вскочить, что-то выкрикнуть, но ноги не поддались, не поддались и руки. Цепкий паралич приковал её к стулу, лишь лёгкое шипение керосинки и тепло теперь уже молодых крепких, согревающих её дрожащие руки, ладоней.
- Не бойся. Я Водяной, меня так прозвали. Город привёл меня к тебе. Я не такой, - он отвёл взгляд в сторону, - не такой как ты, как вы. Вернее, был такой когда-то, но сейчас, - он вновь пристально посмотрел ей в глаза, - сейчас не такой. Не бойся, это не паралич, причина не в тебе, это я удерживаю тебя. Я искренне хочу помочь. Твой человек должен жить. Будет жить, скорее всего, но я должен внести и свой вклад. Я вне времени. Мой мир не имеет ни прошлого, ни будущего. Моё настоящее вне временных рамок, всё, что произошло и что будет происходить, для меня происходит одновременно, но в разных плоскостях. Я знаю всё и обо всех, знаю прошлое, знаю и будущее. Энергии питают меня, ведут и оберегают. Я живу в мире энергий, чувствую каждый всплеск, каждую мысль, каждую боль. Энергия города требует действий. Город некому больше спасти. Мой город – мой мир. Он - это я, а я - это он. Начертанному – быть! Твоему человеку суждено помочь другому человеку, которому, в свою очередь, суждено помочь мне - помочь городу. В природе ничего просто так не происходит, всё имеет свой круговорот. Содеянное добро должно рано или поздно возвращаться, своего рода обмен. Ты - мне, я - тебе. Оказавший мне помощь должен получить помощь в ответ. Пусть не от меня, пусть совсем от незнакомого человека, но добро должно возвращаться, иначе грош цена этому миру. И я, именно я должен сделать всё, чтобы долг был погашен. Не получится с тобой, я найду другие возможности, другие способы. Ты нравишься мне, я не хотел бы, чтобы твоя жизнь прошла вот так, без него, - большие серые глаза его вдруг пыхнули оранжевым пламенем словно два раскалённых угля. Ладони перестали греть, и Эмилия ощутила, как паралич постепенно отпускает её тело. – Твой человек ведёт группу вооружённых людей, он связан, ты идёшь по их следу, мощный энергетический всплеск, они ругаются. Кто-то из затаённой ненависти бьёт, как ему кажется, виновного в своих бедах, происходит убийство, затем ещё… Дальше не могу просмотреть, слишком много ненависти, смешение энергий, всё в огне. Я чувствую запах гари, в основном горящий хитин, затем боль, много боли, - Водяной закрыл глаза.
- Это будет? – еле слышно прошептала Эмилия, но Водяной уже открыл глаза, и его ясный, вновь вполне человеческий взгляд медленно пробежал по её лицу, вслед за ним протянулась рука и, удерживая её руки в одной руке, он нежно смахнул вновь набежавшую слезу с её щеки.