- Начальник изолятора, - словно стесняясь, произнёс он, крепко сжимая от волнения рукоять трубки.
- Виталий Александрович? – переспросил на другом конце провода уже знакомый голос улыбчивого незнакомца.
«Чёрт, он что, издевается?» - подумал Виталий.
- Виталий Александрович, это вы?
- Я.
- Соединяю, не вешайте трубку.
Через несколько секунд приглушённого потрескивания в динамике раздался голос:
- Самарцев, слушаю.
Не желая терять ни секунды, Виталий, окончательно растерявшись, представился снова.
- А, молодой человек, это вы? – словно не ожидая услышать именно Виталия, начал Дмитрий, - а я что-то сегодня замотался, забегался, - судя по разговору, «чёрный сталкер» явно не опасался прослушки Особым отделом. - Ну да ладно, помните наш уговор?
- Да, помню, - ответил Виталий.
- Так вот, приходите завтра вечером на «Василеостровскую», купите хорошего табака, погуляйте по станции, покурите.
- Я не курю.
- Ну, никогда не поздно начать, - негромко рассмеялся Дмитрий прямо в трубку, - и да, здесь со мной рядом сидит одна молодая особа. Сидит, держит в руках ваше письмо и, как ни странно, совсем не умеет читать. Не хорошо так издеваться над дамой. Я передам ей трубку, и вы лично скажете ей всё, что хотели сказать ранее. У вас есть минута. До завтра.
- Привет, - вдруг после секундной паузы такой нежный, такой родной и так сильно любимый голос Виктории. – Ты меня слышишь?
- Слышу! Слышу, Солнышко! – потеряв контроль над собственными эмоциями, выкрикнул Виталий, настороженно осмотрелся и уже не так громко продолжил. - Как ты? У тебя всё хорошо?
- Да, - спокойно ответила она. - Мне повезло. Я встретила много отважных хороших людей. Ко мне очень хорошо относятся, никто не обижает и, главное, - она слегка замялась, - я свободна! Спасибо тебе!
- Я скучал, - с трудом сдерживая подступившую дрожь в голосе, неожиданно сухо даже для себя сказал Виталий.
- Я тоже, - практически сразу ответила Виктория, - очень, очень-очень скучала. Ты скажешь мне, что написано в твоей записке?
- Там написано, что я люблю тебя. Больше жизни люблю, - твёрдо ответил Виталий.
- Я т-тебя т-тоже, - негромко ответила Вика.
Связь прервалась…
В бесконечном мареве сомнений и чувств Виталий сел за стол. Сел, словно провалился в пучину, в бездну, в болото сопливых мыслей и наивных желаний. Конечно же, она была для него всем. Нежная, кроткая, понимающая, сочувствующая, до крайности необычная и до неприличия чувственная. Из всего того ассортимента, что был доступен именно ему, Виталий выбрал Викторию. Молодой, перспективный, при звании, при должности – «первый парень на деревне», желанный и обожаемый многими, выбрал её, глупую, несвободную, чужую. Чужую собственность. Что ж, запретный плод воистину сладок.
«Гаджиев был убит. Убит снайпером в упор в голову. Винтовочную пулю извлекли прямо из почвы. На лице убитого остались следы пороха. Кому понадобилось убивать беззащитного, пусть даже и подонка, лежащего без сознания? - думал Виталий, его пальцы бесцельно перебирали страницы первой оказавшейся под рукой книги. Мысли метались. Ведомые чувством, они улетали к Виктории, но терзаемые сомнениями, возвращались обратно. - Кто-то сделал то, что должен был сделать я. И если этот кто-то не один из них, то кто он? И почему его не тронули пауки?»
Резкий пронзительный звон телефона заставил вздрогнуть. Мысли рассеялись, сомнения же выпали в осадок, до поры. Брожение рассудка отложено. Виталий снял трубку:
- Изолятор, - сухо произнёс он.
- Виталий Александрович? – взволнованный голос заместителя начальника Особого отдела настораживал.
- Да, Александр Викторович, слушаю вас.
- Вы у себя? Очень хорошо! – всё так же взволнованно продолжил особист. - Сейчас я к вам зайду. Никого не впускать и не выпускать. Ясно?
- Да, - спокойно ответил Виталий, ощущая нахлынувшую утомлённость от недавних мыслей. - Что-то случилось?
- Потом, всё потом, - ответил особист, - скоро буду.
- Понял! – Виталий наспех бросил пистолет в сейф, пробежал по страницам служебных журналов, сделал несколько необходимых записей.
Уже минут через пять в дверь изолятора постучали. За толстой стальной дверью послышалась плохо скрываемая тарантелла неуклюжего топота. Виталий поставил камерного постового на пост и лично подошёл к двери:
- Кто?
- Комендант, откройте!
За дверью действительно стоял комендант. Виталий узнал бы его голос из тысячи, он приоткрыл смотровое окно и выглянул. Восковое бледное лицо коменданта, испуганный колючий взгляд и слегка дрожащие губы безошибочно указывали на чрезвычайный характер визита. Виталий всё понял. Что-то произошло.