Двое убыло с караваном, двое их сменили на «Гостинке», один персональный «хвост» и еще один альтернативный.
Столько затрат, а результата всё нет. Крец жив! Он однозначно жив, иначе кто убил начальника отдела? Жидок хочет единоличной власти - хрен там! Сначала придётся иметь дело со мной!
Я устал служить, устал пресмыкаться. Каждую ночь, каждый, мать его, день, круглые сутки... Начальство меняется, приходят - жируют, уходят - жируют, уходят, чтобы дальше жировать, а ты паши, узнавай, оформляй, улаживай. Всё ты, а кто они без тебя? Кто они? Почему им можно? Почему дозволено? Гаджиев - твердолобый ублюдок, ни пяди, ни крупицы интеллекта, а имел. Имел то, о чём я и мечтать не смею. Крец - размазня, трусливый хамелеон, тряпка, хитрожопый выродок... Тоже имеет. Что сделать мне? Как вырваться из клетки судьбы? Ведь это они, они никчемные, неполноценные твари должны ходить подо мной, пресмыкаться передо мной, прислуживать мне. Как вообще могло так случиться, что во главе пирамиды общества всегда оказываются самые перегнившие отходы? Общество - громадная куча дерьма под тонкой зачерствелой корочкой пробившихся к верху (на самый верх). Копни эту массу, и вся эта корочка, вся эта неприкасаемая каста смешается и растворится (поглотится рвущимися к вершине). Элитка может жить исключительно на смердящей массе (над ней), за счёт неё. И именно из-за неё, из-за элитки, в массах стоит (застаивается) невыносимая вонь. Общество отравляет себя, признавая над собой власть (элитку-корочку). Процесс гниения необратим, можно лишь смириться и остаться дерьмом, а можно стать корочкой, если удастся перебродить (переродиться) и избавиться от всего, что тащит ко дну. Честь, справедливость, совесть, принципы, любое нравственное наполнение - лишь балласт. Обществу нужна окись (брага), динамическая каста. Каста, имитирующая жизнь. Пусть бурлит себе, пусть бродит, ведь это так далеко, лишь бы не ворошили, лишь бы оставили в покое недвижимые залежи - статические касты. Касты не способные гнить (жить) более».
Динамика и статика, ищущие и ждущие. Рвущиеся и смирившиеся (осознавшие). Пока один стремится, другой получает. Чтобы бродить, нужно быть брагой.
«Не уступлю! - твердил себе Александр Викторович. - Возможно, это мой единственный, последний шанс».
При всей идентичности желаний и мотивации разных людей могут вести разные силы. И когда один идёт дорогой любви, другой идёт дорогой ненависти. Схожее наполнение не гарантирует совпадение результата. Любовь от ненависти - всё же ненависть.
Многогранность бытия бесконечна и статика мертва лишь на первый взгляд. И пока один мерно выхаживает по кабинетам в ожидании информации, другой, сорвавшись в пропасть чувств, постепенно утопает в бездонном океане любимых глаз. Когда пара любящих сердец в едином порыве словно одно, кто-то читает книгу, не чувствуя, не ощущая горячий порыв ветра страстей, в то время как над бархатными листьями яда словно птицы парят заботливые ладони. Когда кто-то в ужасном похмелье уже который день не может оторвать головы от подушки, кто-то совсем близко ведёт борьбу с болью совсем иного порядка. Где руки смелого боятся коснуться, руки опытного спасали жизнь. И когда где-то царит мир и покой, где-то обрывается ещё одна жизнь. Энергии действия, энергии убийства выходят в пространство и вновь наполняют город.
Глава 37. Время падения.
Борис в тот день не находил себе места. Предчувствие чего-то ужасного и неотвратимого одолевало его, давило необъяснимым невидимым грузом. Каждой клеточкой организма он пытался вспомнить, реанимировать ощущение касания к ней, к неземной, рыжей, совершенной. Желание владеть туманило рассудок, внезапно нахлынувшая страсть, то хватая его за ворот, мотала из стороны в сторону, то мощным неожиданным пинком бросала в бездонную пропасть отчаяния. В такие минуты на какое-то время возникала апатия, постепенно перерастающая в затаившуюся, практически не мотивированную агрессию. ''Убить! Его нужно убить! - совсем незнакомый голос, словно из трубы, пробивался сквозь мысли. - Убить! Убить любого, кто встанет на пути. Она должна быть моей!''
Он знал куда и, главное, зачем Виктория отправилась вместе с Дмитрием, Лехой и профессором. И именно это не давало ему покоя. Борис был влюблен. Первая нежданная любовь…
Ссылаясь на плохое самочувствие, Борис отпросился у Тита от работ и нарядов и уединился в кубрике. Распластавшись на шконке и влепив застывший взгляд в серый бетон кровли, он видел бесконечное рыжее поле, уходящие далеко за горизонт волны колосьев и стекающее в бездну утомлённое солнце. Рыжее солнце над рыжим полем. Где-то вдали чернеющей точкой стоял человек, а солнце так неумолимо сползало за горизонт, в пропасть, в бездну, навсегда.