На пост Борис опоздал на пару часов, но добродушный Илья, отвесив затрещину ученику, не придал этому никакого значения и, недовольно ворча, убыл на базу. Ещё через несколько часов Борис был арестован Титом и Лёхой.
Энергия бессмертна. Сильное чувство само по себе никогда никуда не исчезнет. Энергия сохраняется в том или ином виде, но всё равно сохраняется - преображается или комформируется, теряя в силу тех или иных причин свой вектор, основную цель, направленность - энергия перерождается. Перерождение любой страсти, любой силы, любой энергии - рикошет! Пуля, отлетевшая обратно в стрелка - ненависть! Любовь окрыляет, любовь облагораживает, она раскрывает... Стрелок раскрыт перед мишенью, беззащитен. Капитан, проведший свой фрегат сквозь шторм и не сбившийся с курса, получает опыт - перерождается, потерявший же курс - уводит корабль в ложном, зачастую смертельном направлении. Его цель отныне не найти прежний курс, его цель - выжить. Смена вектора - перерождение!
В водовороте страстей и событий Борис потерял свой курс, потерял вектор. Сила его любви не поразила цель, она поразила стрелка. Ровно так же, как и удар его балдички, адресованный одному, настиг и убил совсем другого.
Николай, возвращаясь с «Приморской», застал незнакомца там, где никого, кроме своих, быть не должно. Он мог, должен был застрелить его, но не застрелил. Его ввёл в заблуждение внешний вид сталкера. Такой же камуфляж, как и у всех людей Самарцева, такой же вещмешок, схожая экипировка и, главное, он был знаком с Викторией, именно крик последней заставил его убрать палец со спускового крючка и на мгновение потерять концентрацию. Николай не знал Бориса, как и Борис не знал Николая. Один всю свою службу был «под прикрытием», другой практически никогда не покидал расположение роты и военный городок. В Борисе Николай подсознательно всё же распознал своего, но Борис, одурманенный ревностью, словно в каком-то гипнотическом сне, видел лишь бесконечное рыжее поле, уходящие далеко за горизонт волны колосьев и стекающее в бездну утомленное рыжее солнце. Рыжее солнце над рыжим полем. Где-то вдали чернеющей точкой стоял человек, а солнце так неумолимо сползало за горизонт, в пропасть, в бездну, навсегда… А человек всё стоял и стоял… Между ним и солнцем. Его солнцем. На его поле. Чужой человек.
А Виктория? Виктория просто не видела, не могла видеть Николая. Услышав окрик из тоннеля, она испугалась. Испугалась за Виталия, испугалась за Бориса, испугалась и выкрикнула в предчувствии чего-то ужасного, с целью предотвратить. Но вышло как раз наоборот. Она ошиблась. Имя Виталия, произнесенное ею, сорвало последний сдерживающий Бориса барьер. Борис был не понят Викторией, да и он не смог, не захотел понять её. Понять и смириться. И в своей отчаянной попытке догнать солнце он только лишь продолжал наблюдать его падение. Своё падение - перерождение.
Глава 41. Приговор.
Сообщение о преступлении Бориса ошарашило не только Дмитрия. Весь личный состав роты был, мягко говоря, шокирован. Борис - спокойный, прилежный, исполнительный, умный парень, и тут такое. Алексеев и Тит были в ярости. Именно они по роду своей деятельности чаще остальных общались с Николаем. Старый проверенный надёжный боец, разведчик погиб, рука найденыша, выкормленного и выращенного в его же подразделении, в его роте, оборвала его такую недолгую солдатскую жизнь. Косой недоумевал, Эмилия отказывалась верить в случившееся, Павел пытался найти оправдание поступку Бориса, даже несколько раз пытался заговорить с ним, но Борис молчал. И только Илья умолял Дмитрия отпустить Бориса на поруки, назначить ему наказание, разделив ответственность на двоих. Утверждал, что Борис ошибся, что это всё несчастный случай, воздействие неких галлюциногенных грибов, которые возможно были им съедены, что это всё временное помешательство, чудовищное стечение обстоятельств... Но Дмитрий был непоколебим и после трёхдневных разбирательств над Борисом был назначен военный суд.
Всё это время Борис не выходил из кубрика. Он лежал на кровати, подперев отрешенным взглядом серую кровлю, ждал. Ждал смерти. Борис хотел умереть. Обида свинцовой тяжестью наполняла его. Обида на всех, на своих, на чужих, на весь мир. На этот несправедливый, грязный, конченый мир... Жизнь в один миг опостылела. «Жаль! Жаль, не того кончил!'' - думал он. Уж так хотелось ему уйти, как ему самому казалось, красиво. Чтобы ярко, эффектно и чтобы она… Чтобы ОНА никому не досталась.