Я признаю только один из всех человеческих законов - закон нашего подразделения. Закон равных.
Самарцев идеалист, как и большинство из нас, он честен и, главное, он служит Родине, даже когда её больше нет. Только поэтому я с ним. Мы шли с Суворовым через Альпы*****, при Бородино удерживали редуты батареи Раевского******, прорывались во Владивосток с эскадрой Рожественского*******, погибали с армией Самсонова********, защищали Осовец*********, прорывались с Брусиловым**********, замерзали в Зимней войне***********. Мы - Брест, мы - Харьков, мы - Сталинград, мы - Невский пятачок, мы - Ржев, мы - Киев, Севастополь... Мы - нерв, мы - гордость, мы - боль нашей Родины. Афганистан, Чечня, ''Курск''************ - это всё мы! Мы - сила, пот, кровь и слёзы.
После ядерного удара прошло достаточно много времени. По всем канонам военной науки, в город рано или поздно должны были войти войска победившего противника. Но никто не вошёл. А всё потому, что нашелся человек, который не рисовал виртуальных картинок и не думал о своём корыте, а в нужный момент выполнил требования соответствующих инструкций и нажал-таки нужную кнопку.
Общество всегда было к нам враждебно, мы чужды этим ''успешным'', окажись они рядом, они бы, несомненно, кричали, что мы им завидуем. Они всегда это кричали... И ты знаешь, ничуть, не завидовал - презирал!
Они ещё долго сидели. Запрокинув противогазы шлангами вверх и обнажив лица, молчали, глядя в застывший город, обволакиваемый серым мороком и белым туманом. Палач и смертник. Тяжёлые свинцовые тучи, толкаясь округлыми боками, скупо роняли серебряную пыль мороси. Над Адмиралтейством, терзаемый лёгким ветром, символом былой славы и доблести, символом надежды реет выцветший Андреевский флаг. Откуда-то сверху одинокий ворон обронил свой глухой краткий клич. С крыши дворца Меншикова вразнобой посыпались отклики его соплеменников. Ворон принял сигнал, плавно сменил курс и, пикируя по дуге, громко плюхнувшись на крышу, сел. Вороньё заворчало. Чёрный наблюдатель, по-видимому, принёс важную весть. Суетливые волны, словно подхватив разговор птиц, заметно оживились и, торопливо перекатываясь под маскирующей их пеленой, понесли услышанное прочь, смакуя детали плескающим шёпотом.
Начинала болеть голова. Алексей скинул с себя рюкзак, расстегнул несколько крокодильчиков химзы на груди, затем бушлат и осторожно, с небольшим усилием извлёк из-за пазухи балдичку Бориса:
- Вот, чуть не забыл, это от Ильи. Не позорь его больше. И меня, - он удачно подобрал слово, - не подведи. Не послушал ты меня тогда... Жаль, не послушал, - Алексей положил балдичку на рюкзак и всучил это всё в руки Бориса.
С противоположного берега ужасающим рёвом несколько тварей возвестили город о своём голоде. Сквозь треснувший цемент туч предательски выглянуло огненно-рыжее солнце. Рыжая щель пролила рыжий свет, серый город вздохнул, воспрянул... Но тучи сошлись (рыжий свет лишь мираж), и город остался один. Он всегда один этот город. Серый город под серыми тучами.
- Главное, помни, - Алексей встал. - Тебя больше нет. Ты больше не ты. Скройся, пропади. Общество - враг личности - твой враг. Хочешь стать личностью, стань против общества. Только личности дано стать на канат. Будь выше. Будь сильней! - он натянул на лицо свой противогаз и, не оборачиваясь, побрёл прочь.
______________________________________________________________________________________
* «Герой нашего времени» — первый в русской прозе лирико-психологический роман в литературном направлении реализма, близкого к романтизму, написанный Михаилом Юрьевичем Лермонтовым. Классика русской литературы.
** Гафель — наклонное рангоутное дерево, поднимаемое по мачте и упирающееся в неё пяткой. Гафель служит для растягивания по нему верхней кромки (шкаторины) косых четырёхугольных парусов — триселей, а также крепления шкотовых углов топселей. На малых судах и шлюпках с косыми парусами гафель служит для крепления фока и грота. На гафель также поднимают сигналы и иногда флаг.
«Командир «Меркурия», обойдя по очереди всех офицеров, убедился в их единодушном желании принять бой, несмотря на явное неравенство сил. Было решено вступить в сражение с врагом, а когда будет сбит рангоут, откроется сильная течь или бриг будет лишён возможности сопротивляться, взорвать «Меркурий», сцепившись с одним из неприятельских кораблей. Для исполнения этого решения капитан брига Казарский положил заряженный пистолет на шпиль перед входом в пороховой склад, а кормовой флаг, чтобы тот ни при каких обстоятельствах не спустился, прибили к гафелю».