Илья тут же оторвал взгляд от карты и подозрительно уставился на Лёху.
- Я ничего не заметил, - поспешил оправдаться тот. - Я и на поле не смотрел.
- Странно, - негромко сказал Тит.
Ещё больше странности происходящему придавало и то, что за несколько минут до этого с задания вернулась разведгруппа Алексеева. Итак, средь бела дня, когда на территории военного городка находится патруль, также с небольшим временным интервалом одни за другими проходят другие бойцы (разведгруппа и Лёха), пропадает голова из свежей могилы. За несколько минут до этого группа Алексеева буквально облазила всю прилегающую территорию, вышла к Кунсткамере и проникла внутрь здания. Ничего не обнаружив в помещении первого этажа, она вновь вышла наружу (все ступени, ведущие на второй этаж, были завалены, причём, навалы были не вследствие обрушений, а, как заметили разведчики, искусственно созданные, наносные извне) и проникла в окно одного из залов второго этажа. Зал был пуст, выход дальше из зала был замурован кирпичной кладкой. Отыскав возможность проникнуть в подвальное помещение, разведгруппа обнаружила идентичное состояние подвальных комнат. Все выходы (дверные проемы) замурованы, помещения, в которые удавалось проникнуть снаружи, были пусты. Не обнаружив никаких признаков наличия жизнедеятельности каких-либо существ в Кунсткамере, группа благополучно вернулась в городок.
- Это же даже бульдозером так быстро не вырыть, - заметил Илья. – Мы с Косым и Борей весь день землю долбили. Всё сырое, к лопате прилипает... Пластилин, а не почва. Говорил я, давайте его там, у «Приморской» похороним, так не послушали вы меня.
- А что это меняет? - спросил Тит.
- Ничего, - недовольно пробурчал Илья, - снова закапывать не пойду!
- Лёш, - обратился Дмитрий к Лёхе, - а ты над Невой не заметил ничего подозрительного? Может, туман какой? Может, ещё что?
- Нет, не заметил. Обычный туманчик, не выше метра, плотный, как обычно в такое время.
- Странно, - Дмитрий на мгновение задумался.
Через пару минут совет был распущен. Дмитрий был уверен, что Борис не сдаст роту. Хоть рота и приговорила его к смертной казни. Да и вряд ли Борис пожелает влиться в общество обычных людей - метрожителей. Их среда для него скорее враждебна и отвратительна, неестественна. Волк должен оставаться волком. Лишь бы только этот волк не стал драть невинных овец. И именно об этом переживал Тит. Он не хотел смерти Бориса, но, во-первых, закон есть закон, а во-вторых, он искренне боялся за Викторию. Боялся, что отвергнутый Борис будет ей мстить.
По Борису постановили: приговор оставить в силе, но специально его не преследовать.
Что же касаемо Кунсткамеры, то разведку данного объекта было решено свернуть. Инциденты с пропадающими головами расследовать по мере поступления информации. Режим чрезвычайного положения оставить до особого распоряжения. Павел с Миленьким - зарыть могилу... Лёха - в лабораторию профессора сменить Косого... Илья - дежурный по роте... Тит - с Эмилией, а Роман Алексеев по отдельному плану...
Глава 44. Морковка, кролики и макароны.
В это время Эдик, Андрей и профессор были в насосной у «Приморской». Убитый горем Виталий, поникшая Виктория, сырое, но достаточно тёплое помещение... Профессор принёс хороший самогон, Виктория сварила рыбу. Она не умела варить, этому только вчера её научил Виталий. Но сегодня у неё всё получалось достаточно неплохо. Профессор принёс ценнейший в метро продукт - соль (не какую-то там ''морскую окись'', а настоящую пищевую соль, ещё с тех беззаботных времён), ему хотелось поддержать молодую семью, помочь по мере возможности. Виктория очень приглянулась ему, приглянулась Ларисе... «Странная девчонка, - думал он, - наивная, беззащитная. И что в ней такого, чего нет у других? Добродушие! Да, наверное... Она словно окутана ореолом доброты. А ещё магнетизм. Она притягивает...» Засмотревшись в глубину её огромных глаз, профессор напрочь забыл, что принёс ещё много чего. Он, по-мальчишески краснея, отводил взгляд, неосторожно сталкиваясь с её взглядом, неловко осматривал всё вокруг, но как только она отворачивалась, гладил взглядом её рыжие слегка вьющиеся волосы, рассматривал лицо и чаровался её мимикой, её жестами. Совсем как тогда, когда был он ещё не мужчина, но уже и не мальчик... Тогда, когда встретил Ларису - свою птичку. Лёгкая улыбка теперь резала морщинами его лицо, седая редеющая с возрастом бородка не придавала больше никакой брутальности его виду, себя он давно классифицировал как сухофрукт. Самокритично? Зато без фальши! Жизнь она ведь для молодых. Каждому отведено своё время.