Отвар был без запаха, вкус специфический, но в целом не плох. Я выпил.
Через пару минут лёгкая эйфория, разбавленная смертельной усталостью, накрыла меня своим покрывалом. Я разделся до трусов, подстелил одежду под себя и лениво принялся считать ссадины. К сотрясению мозга добавилось несколько гематом и кровоподтеков. Василий Иванович молча подошёл и принялся покрывать поврежденные места каким-то чёрным маслом. Я стал снова проваливаться в сон и уже через несколько секунд покинул старика с его маслом в бренной реальности.
Мне снились шары. Огромный стальной зеркальный шар висел над серым городом. Любуясь в него, словно в зеркало, смотрело огненно-рыжее солнце. Шар дышал, шар рос. Испарения и смрад города питали его. Ослепительные блики рикошетили в стороны, шар раздувало. Серый город отдался ему, и шар заслонил собой солнце. Глупый гордый шар. Миллиарды рыжих лучей тотчас атаковали его, накалили и, наконец, раскололи. Металл стал жидким. Крупицами яда зарыдал гордый шар. Ртутные шарики высыпались из него на испуганный город.
Мучительная смерть падала, разбивалась при падении на ещё более мелкие осколки-шарики, разлеталась по улицам, закатывалась в подворотни, подвалы, укрытия, в метро... И отравляла обреченный город.
Сеющий ветер пожнёт бурю. И город стал умирать.
Ядовитые испарения заполнили город, поднялись над ним и накрыли его еле заметным куполом. Подобно тому, как соль, растворяемая в жидкости, перестает растворяться при определенной концентрации, так и шары, заполнив пространство под куполом своим ядом, прекратили своё испарение.
Яд к яду или "подобное притягивает подобное"... Шары стали объединяться, искать и поглощать друг друга. Слияние нескольких мелких давало один большой, нескольких больших - один громадный. Процесс слияния и поглощения захлестнул весь город. Излучаемое им самим прежде, словно гром с небес, обрушившееся на него, теперь вновь готово было сформироваться, но на этот раз уже в самом городе. В своём городе. И осталось два шара. Два огромных гордых шара. И никто не хотел уступать. Ведь ради общего больше не жертвуют личным.
Каждый шар взял своё. Первый (слегка синеватый) взял ненависть и честолюбие. Второй (золотистый) взял любовь и преданность.
Когда-то единая сила, вернувшись в породивший её город, раскололась в своей природе, утратив основной связующий вектор - жажду! В городе больше некому было желать. И основные доминанты - любовь и ненависть - навсегда утратили связь, но сохранили своих сателлитов.
Отсюда и любовь от ненависти как честолюбие - суть долга, так и ненависть от любви как преданность - суть крови.
Доминанты сами научились желать, ведь энергиям всегда нужен выход. Доминанты стали питать свои сателлиты, сателлиты же с ещё большей отдачей продолжили питать доминанты. Круг замкнулся. Человек больше не нужен. И в старом городе грустных мостов и задумчивых сфинксов поселилась любовь, и поселилась ненависть.
- Кто это был?
Старик сидел на столе и не обращал на меня никакого внимания, он что-то жевал и увлеченно читал книгу. Худые ноги свисали как плети, не доставая до пола, голова вжималась в плечи, колдовским образом скрывая длинную грязную шею. Вид его был до крайности жалок, если не сказать более. Трудно было поверить, что этот тощий старик атаковал и одолел черного монстра.
- Кто это был? - повторил я.
Дед недовольно нахмурился, взял со стола пёрышко, бережно вложил его в книгу в качестве закладки и громко хлопнул, сомкнув страницы.
- Почему не спишь? - пробурчал он. - Тебе нужно ещё поспать.
- Не могу, - ответил я и снова повторил свой вопрос. - Кто это был?
- Видишь ли, - он спрыгнул со стола, положил в ящик книгу и заходил по комнате, - как я могу тебе объяснить то, чего тебе понять не дано? Я привык разъяснять аналогиями, но ты пуст. Твоя жизнь пуста, в ней нет ни смысла, ни ценностей, ни надобности. Ты нужен был им... И то на время.
- Кому им? - перебил я.
- Ещё раз перебьешь и ничего не узнаешь.
Я виновато поднял руки, мол, сдаюсь, продолжай.
- Для начала постарайся научиться слушать, - Василий Иванович с важным видом уселся на полок напротив меня. - Тебя подобрал Жнец. Ты оказался в неподходящее время в неподходящем месте.
- Он хотел убить меня.
- Не думаю, - старик недовольно блеснул колючим взглядом, - скорее смертельно поранить. Твой труп им не нужен. Им нужно твоё желание.
- Им?
- А ты не забыл, что лучше не перебивать?
Я опустил глаза и со смиренным видом изобразил внимание.