- Жнец - слуга своего господина. Покорный, отважный, безумный...
"М-да, то, что безумный, я заметил", - подумалось мне.
- Он всего лишь отрыжка, зловонная пакость - последствие. Причина же намного опасней.
Мой город отражается в воде. Мой город отражается в небе. Он отражается в глазах и в стеклах окуляров, но главное - он отражается в наших сердцах. Мой город отражен в моем сердце. Он зеркален. В нём две реальности, но зазеркалье не для вас.
Природа любви и ненависти в зеркальных глазах истины идентична, вот только по ту сторону - ненависть во имя, а по нашу - любовь вопреки.
И там и там есть хранитель. И каждый должен хранить свой мир. Ни он, ни я не виноваты, что Вселенная не приняла запросы людей. Человек слишком много желал, слишком много ненавидел и так мало понимал, его вели лишь желания.
Его зовут Кунст. Для него нет преград, он царь и владыка своего мира, и это поле постоянно растёт. Зазеркалье прорвалось в ваш мир, оно наступает. Ему нужен город без вас. Человек причина всех его бед, всех несчастий. Человек должен умереть. Его мир - мир без людей. Справедливость - лишь месть! Жажда мести! Жажда - вектор - суть их реальности. И именно месть научила их мыслить. Научила питать свой излучатель. Они автономны, бессмертны и расчетливы. Между вами и ними кричащая бездна, и только хранители знают, как проходить сквозь неё.
В отличие от Кунста, мне нужен человек. Меня питает энергия города, но город должен быть пропитан энергией человека. Пока в нём живут люди, человек имеет на него своё право. Уйдёт человек и брошенный город окажется во власти совсем других сил. Не будет человека - не будет и меня. Я не хочу терять свой город, и я буду бороться за него всегда, иначе какой я хранитель? К тому же, человеку нужно дать шанс, шанс на покаяние. Может тогда зазеркалье простит нас?..
- Простит нас?
- Это так, к слову пришлось. Сомневаюсь, что такое можно простить. Ты же знаешь, что это за место - Кунсткамера? Мы не можем каяться в чужих грехах, но мы должны измениться. Мы должны стать другими, чтобы энергия добра защитила нас и наш город. Кунст будет слабеть только тогда, когда человек перестанет творить зло.
Хранитель всегда нейтрален. Он вне силы. Но Кунст способен пропускать и совмещать в себе силу, он - излучатель, я же могу направлять и нейтрализовывать её, я - проводник. Он сильнее меня, он всегда в своём поле. С ним рядом всегда его свита, его сателлиты. Они питают его. Жнец - один из них. Одна мысль Кунста, одно желание - и любой экспонат Кунсткамеры тут же выполнит любую задачу. Энергия объединяет их всех, они "коллективная душа", у них есть всё - страсть, сила, у меня же есть только город. Пустой, холодный, сырой город - великий город.
- Василий Иванович, - мне стало жаль старика, по необъяснимой мне самому причине я проникся его рассказом и всецело погрузился в него. Тогда, вы не поверите, мне было всё абсолютно понятно, хоть и сейчас в это верится с неимоверным трудом, - Жнец был веган?
- Не знаю, кем был Жнец при жизни, - старик виновато отвел взгляд в сторону, - но последние лет триста его татуированная голова пылилась в стеклянном шкафу на потеху любопытным посетителям. Если честно, совсем не пойму, как на всё это можно было смотреть?
- Голова? Он что, был совсем мёртв? - сам не знаю откуда взялось это "совсем".
- Мертвее всех мёртвых, - ответил Василий Иванович.
- А тело? - я попытался придраться.
- Да почём мне знать, к чьему телу они голову присобачили... Вот оленя из Зоологического музея спёрли, это точно.
- Но, как же, мертвый...
- По ту сторону все живы, - перебил меня дед. - Они просочились сюда к нам, забыл?
- Но я им зачем? - перед глазами вновь всплыл мутный взгляд черного, его пустая разрубленная голова... Я-то думал, он веган. Думал, это грибы ему весь мозг выели. Никогда их не видел. Так, слышал от Косого и Ильи, что, мол, есть такие - грибы вместо мозгов... Примерно так их себе и представлял. Но чтобы мертвец, вернее голова мертвеца...
- Это и мне интересно, - почти молниеносно ответил старик. – Вернее, догадываюсь, но говорить тебе не желаю.
- Почему?
- Меньше знаешь - крепче спишь, - он посмотрел мне в глаза, и белки его залило чёрным глянцевым блеском. Закружилась голова, я лёг и уже через несколько секунд снова заснул.
Глава 50. Тайна одной головы.
Несколько дней я лежал. Восстановление шло вяло, болела голова, но, вынужден признать, отвары Василия Ивановича заметно облегчали мои мучения. Он, кстати, отлично готовит мыло и, без сомнений, знает в нём толк. Мыло мы ели всяким. Жареное, вареное, копченое, фаршированное, сушеное, обезжиренное и даже в собственном соку - безупречный вкус. Он вправил мне нос, тот, как оказалось, был сломан. Поведал мне кучу историй и открыл мне тайну одной головы.