- И разве это справедливо? – опрокидывая очередную кружку, буркнул Андрей.
- Справедливости нет! Каждый из нас сам для себя справедливость, - тяжёлый взгляд Василича упёрся в пустую бутыль.
- Плевать! Срал я на эту книгу с большой колокольни! – Андрей схватил свою кружку, размахнулся, хотел швырнуть, но сдержался и поставил. Лязг металла о стол ударил по ушам.
- Этому столику больше не наливать, - постановил Василич и похлопал Андрея по плечу. - Завтра поедем в УВД, посмотрим, что там.
Табачный дым нависал под потолком, запах картошки, стук кружек, хлопанье затёртых карт по столу, негромкое бурчание Андрея, пьяный смех Валеры, новая бутылка водки…
__________________________________________________________________
* Тысяча - взяточная карточная игра для трех или четырёх игроков, целью которой является набрать в сумме более 1000 очков. Особенностью игры является использование так называемых «марьяжей» (король и дама одной масти), которые позволяют назначать («захватить») козырную масть.
Глава 3. Дорога в Донецк.
Жара, невыносимая жара… Казалось, в каждую щель она тянет свои безжалостные обжигающие щупальца. Эд проснулся.
За столом сидел Василич, Андрей открывал тушёнку, умело вскрывая металлический панцирь банки ножом.
- Парни, пора вставать! Дождь скоро кончится, - скомандовал Василич и разлил по кружкам немного водки.
С трудом поднявшись, Эд пнул Валеру, болела голова…
- На, вот, - Василич протянул кружку.
Холодная водка разлилась в организме, согревая и расслабляя. Немного тушёнки, огурчик – полегчало.
Андрея решили оставить. Василич, Эдик и Валера вооружились автоматами, каждый взял по три магазина патронов, противогаз и бронежилет. Окна автобуса решили заставить изнутри алюминиевыми щитами, теми, что используют при разгоне массовых беспорядков. Назначение их было, как ни странно, в том, чтобы скрывать количество человек внутри, мало ли, как могут сложиться обстоятельства. Несколько штук светошумовых гранат, три фонарика, аптечка, сухари, несколько банок консервов, ящик водки и запас воды.
В свете фар перед глазами мелькали кучи камней, останки машин… Ржаво-коричневый асфальт отражал свет, рассеивая кислотный туман кровавым заревом. За рулём был Василич, рядом, примостившись на крышке моторного отсека, расположился Валера. Эдик сидел на пассажирском месте позади Василича. Безмолвное пространство окружало их, казалось, граница света вот-вот наткнётся на что-то неожиданное, непредсказуемое. Темнота, скрывающая своей пеленой всё вокруг, пугала. Бурчал мотор, слегка постукивали щиты о стекло, шуршали шины.
- Василич, а на кой нам это УВД? Думаю, если бы мы им были нужны, то нас бы уже давно разыскали, а так… - Валера задумался. Спустя минуту, продолжил. - Может, никого кроме нас вообще не осталось? А может, и нам скоро кранты? Схватили, небось, свою дозу?
- Может и схватили! Что с того? Всё равно рано или поздно подохнем, - невозмутимый ответ Василича резанул по ушам.
Эдик молчал, его мысли были далеко-далеко в прошлом. Он вспоминал, как когда-то они вместе с младшим братом ходили в инкубатор покупать цыплят, но цыплят не оказалось, и они купили утят. Вспоминал, как с дедом ходили на рыбалку, как с бабушкой ездили на дачу, вот примерно на таком же ПАЗике. Автобус тогда бодро скакал по просёлочным дорогам, и Эду это казалось чертовски забавным. Ещё много чего вспоминал, почти вся жизнь его проносилась теперь перед глазами. И служба в армии, и как по этой же дороге он ездил в институт, и вот примерно здесь было село, а там, чуть дальше, дорогие коттеджи. Глаза жадно всматривались в темноту, и постепенно запечатлённые навечно в базу данных сознания образы под урчание мотора растворялись в чернеющей неизвестности за окном. И не было уже давно деда и бабушки, и брат умер девять лет назад, и всё перевернулось. Потери, потери… Нет, не хотелось ему о плохом вспоминать. И ту, что осталась далеко в прошлом, ту единственную, что любил больше жизни, гнал, гнал из памяти, гнал как вшивую собаку. Потому, что любил и не умел прощать. Предателей не прощают.
Василич вёл осторожно, аккуратно объезжая наносы земли и камней, всматриваясь в темноту, что-то бубнил. Зажав уже давно потухшую сигарету уголком рта и всё ещё инстинктивно прищуривая глаз, нервно постукивал пальцами по рулю.
В свете фар мелькнула тень. Худощавый силуэт с ружьём наперевес, в блестящей коже, как у персонажей Матрицы, тащил свои ноги вдоль обочины, семеня частыми, но мелкими шажками по щебню и грязи.