- В прямом, - Лёха слегка замедлил шаг, осмотрелся. - Я думаю, Бог один, один для всех, понимаете? И судьба каждой букашки на планете его интересует ровно так же, как и судьба человека… Все мы твари, одни большие, другие маленькие и всем, даже самым микроскопическим, нужен Бог, ну, или некий промысел высших сил, если угодно. Но человек хочет иметь своего персонального Бога, который любит только его, помогает только ему, не каким-то там людям, обездоленным, нуждающимся, а именно ему – ему лично, персонально! И религии человек, наверное, выдумал исходя исключительно из своей эгоистической точки восприятия. Каждому нужен Бог, вот только нужны ли Ему мы?
- М-да, Алексей, - профессор был приятно удивлён. Алексей - жестокий, хладнокровный, беспощадный солдафон оказался, на удивление, думающим и рассудительным человеком. «Не всё потеряно», - подумал он и в глубине души уже частично изменил своё представление о Лёхе, но с другой стороны, Фёдор Иванович находился в серьёзном замешательстве. Он своими глазами видел беспощадность Алексея, видел его способность убить человека голыми руками, не моргнув и глазом. Видел то, ничем не прикрытое, удовольствие на его лице, когда он в одиночку разобрался с охраной Креца. Алексей становился для профессора загадкой. Волк на месте служебной собаки, расчётливый, хитрый, опытный, но всё-таки волк… И его лес, по мнению профессора, был совсем рядом. - Лёш, а ты читал Евангелие?
- Нет, профессор, не читал. И давайте не будем об этом. Я свой выбор давно уже сделал. Моё Евангелие - жизнь! Я не меняю своих убеждений, да и трудно мне поверить в жизнь после смерти, - Алексей слегка улыбнулся, - да и что это за жизнь, когда тела уже нет?
- Но ведь речь идёт о спасении души.
- Иваныч, - Лёха остановился и недовольно посмотрел на профессора, - кончай эту свою агитацию. Вон, Косой в жизни мухи не обидел, стрелять не умеет, пацифист до мозга костей, всё таскает с собой какую-то книжицу, молится, а как был никем, так никем и остался. Всё потерял, семью, дом, остался один ни на что неспособный, никому не нужный. Хорошо, Димку встретил, а то и не жил бы уже вовсе. Всю жизнь нищий, в коммуналке с тараканами, безотцовщина, в школе били, в армии издевались, а он всё молится, молится, молится и прощает. Мир для всех одинаков, выживает сильнейший. И если не ты, то тебя! Желаемое получает не тот, кто просит, а тот, кому дают. О каком спасении души может идти речь? Тут бы шкуру спасти, хоть как-то. Что, адом пугать будете, вечными муками? Слыхал я уже и такое от Миленького. Из ада в ад не посылают. Мы уже в аду.
Глава 20. История Лёхи.
Тоннель был относительно чистый, сухая почва, сухие пыльные стены. Борис шёл позади, ему что-то совсем не хотелось говорить, да и слушать чужой разговор как-то желания не было. Он немного отстал и лениво плёлся, потупив тяжёлый растерянный взгляд. Ему хотелось скорее увидеть рыжую, заговорить с ней, коснуться. Но чем меньше оставалось расстояние до «Призрака», тем больше его начинали одолевать робость и сомнения. Он хотел предстать пред ней во всей красе, предстать воином сильным, смелым, мужественным, опытным, хотел произвести впечатление, а в итоге, наблюдая за действиями Алексея, с горечью в душе понимал, что никакой он ещё не воин, что не достаёт ему ни опыта, ни смелости, ни даже простой солдатской смекалки. Всю свою жизнь он выполнял приказы, всю жизнь делал только то, что говорят и как говорят, никогда не выходил на подобные задания и никогда бы не догадался, что в оголовке вентиляционной шахты их ждала неминуемая гибель. Авторитет Алексея, его уверенность в каждом действии, чутьё давили на плечи Бориса неподъёмной ледяной глыбой.
Где-то под каналом Грибоедова сечение тоннеля сужалось и переходило в круглое. Топот тяжёлых ботинок метрономом отсчитывал время пути.
- Чтобы не заблудиться на обратном пути, идите по телефонному кабелю, - небрежно бросил через плечо Алексей, - хотя, чтобы тут заблудиться, ещё постараться нужно. Глупейшее задание, не понимаю, зачем мы здесь? Далась вам всем эта баба, уж лучше бы Тита пошли выручать.
Минут через сорок пути Алексей вывел группу в довольно просторную камеру – сопряжение четырёх одинаковых тоннелей. Из одного тоннеля в другой слегка тянул лёгкий ветерок, четвёртый же тоннель был плотно закрыт металлическим шлюзом.
- Если что, стреляем одиночными и только наверняка, - предупредил Лёха, толкая с трудом поддающийся шлюз. - А ну, помогите!