На деревянных полках, что когда-то использовались при работе с электроаппаратурой для защиты от поражения током, поджав под себя худые очень грязные ноги, в изорванных старых рабочих штанах сидел человек. Колючий взгляд его маленьких чернильно-чёрных глаз бегал из стороны в сторону, периодически неприятно покалывая своей холодной нечеловеческой энергетикой. Иссохшие руки с необычайно большими, можно даже сказать, неестественно длинными, грязными, мозолистыми пальцами переминали какую-то паклю, обильно пропитанную солидолом. Сутулая спина, торчащие острыми конусами лопатки, осиная талия и длинная жилистая шея придавали ему агрессивный и крайне болезненный вид. Умелыми движениями его огромные пальцы разделили волокна паклеподобного нечто на три равных части, увязали с одной стороны между собой кусочком верёвочки всё из того же нечто и принялись быстро и умело сплетать всё это в косичку.
- Убить! Эту сволочь нужно убить, - бурчал он, колючий взгляд периодически выскакивал из-под немытой, обесцвеченной годами чёлки и жалил, вызывая томящую неприязнь. - В этом городе ненависть. Здесь все ненавидят друг друга… Из-за него! Его нужно убить.
Костёр постепенно скончался, отдал серую душу в безжалостное пространство выработки, пробежал в агонии последней искрой по угольям и погас.
- Сейчас доплету, подождите.
Эдик с Андреем переглянулись. Кадык старика несколько раз прыгнул вверх, он сглотнул голодную слюну, приподнял бровь и вытянул шею:
- М-да, сейчас будет вкусно.
Быстрые ловкие пальцы закончили плести, он быстро окунул руку в железную банку, черпнул там немного солидола, тщательно смазал своё творение и отложил его в сторону:
- Здесь все ненавидят «бордюрщиков». Люди ненавидят «бордюрщиков», звери ненавидят «бордюрщиков», здесь даже «бордюрщики» ненавидят «бордюрщиков», - он встал, безобразные впалые щёки растянулись на тощем лице зловещей гримасой. - Здесь даже я ненавижу «бордюрщиков»! – выделив «я», старик выдержал секундную паузу, блеснул своим колючим взглядом и истерично рассмеялся, уродливо обнажив однозубый рот. Привычным движением вытер об себя измазанные солидолом руки, подошёл к останкам костра, сел на корточки. - Ну, что? Налетай, лицом не щёлкай.
Эдик с Андреем переглянулись ещё раз.
- Официантов здесь нет, - старик торопливо разгрёб уголья, достал из них несколько белых поджаренных кусков размером с кулак, обтёр от пепла и жадно впился в один из них ртом, оранжевая масса брызнула в сторону, но дед, плотно прижавшись губами, тут же высосал всё содержимое из своего блюда и с наслаждением принялся жевать его оболочку. – Ну, давайте быстрее, а то жир застынет.
Довольно чавкая, дед принялся за второй печёный ком, уже не обращая никакого внимания на своих брезгливых гостей.
За двадцать лет новой полной опасностей жизни Эдик с Андреем увидели всякое, но чтобы такое… Такое зрелище явно не могло быть приятным. Сумасшедший старик, живущий в каких-то трубоподобных бетонных тоннелях, убогие, измученные люди, кишащие в метро и практически никогда не выходящие на поверхность. Мерзкие монстры, неконтролируемый страх и безумие, всё пропитавшее, поглотившее и разложившее до молекул безумие. Находясь почти за две тысячи километров от Питера, Эдуард и подумать не мог, как крепко он вляпается да ещё и втянет с собой друга, задумав и воплотив в жизнь это авантюрное путешествие.
Желудок сводило, голодные боли тяжёлым камнем начинали сковывать движения и отдаваться под рёбрами накатывающими беспощадными спазмами, кружилась голова.
- Эй, парни, вы сколько дней не ели? – довольно вытирая рукавом запачканный в оранжевый жир рот, резко спросил дед. Казалось, он всё делает резко, не быстро, а именно резко, импульсивно, нервно. - Поешьте, не бойтесь, я плохое не посоветую, - он резко вскочил, наклонился, загрёб несколько комков и молниеносно подскочил к Андрею с Эдиком. - Вот! - худые жилистые руки протянули по два круглых предмета, отчасти напоминающие большие вареные яйца с немного гофрированным покрытием по всей своей поверхности. Глаза старика умоляюще блеснули, а лицо приняло настолько настойчивое выражение, что Андрей с Эдиком не смогли устоять и взяли предложенное угощение.
- Что это? – спросил Андрей, внимательно рассматривая огромного толстого червяка, настолько толстого, что на червяка он и вовсе похож не был, скорее яйцо, огромное мягкое яйцо. Крохотная чёрная головка, вооружённая весьма ужасающими жвалами, толстое мягкое тело и, как ни странно, приятный копчёный запах. - А мы не отравимся?