От этого знания в душе разливается мягкое тепло: до штаба — рукой подать, четверть часа и Леви будет уже на операционном столе в умелых руках врачей…
Она чувствует, как ближе к берегу, стоит уровню воды помельчать, Бурун сильнее упирается, напрягая ноги: илистое дно начинает затягивать копыта. Однако конь с всхрапом достигает миражного берега, вскарабкиваясь на твёрдую землю. Катрина облегчённо выдыхает и смотрит по сторонам, как вдруг замечает резкое движение боковым зрением: нахмурившись, Мик резко ведёт носом по ветру. И почти сразу её уши различают поступь титана.
Капитан быстро вскидывает руку:
— Скорее на берег!.. — Закариас не успевает договорить — из ниоткуда, рассекая пелену хмари, ломая ветки, у брода реки появляется внушительный восьмиметровый титан. Его ступня прижимает к земле многолетнюю рябину, словно щепку, а на огромном лице застыло странное выражение услады от скорой наживы.
Катрина тянется к рукояткам УПМ, когда мимо неё вдруг проносятся Линн и Гергер — центр построения. Разведчики молниями взлетают на ходу, треск газовых баллонов сглатывается дождевой пеленой. Мик раздражённо подцепляет лезвия из ножен и, перед тем, как бросится в бой, приказывает:
— Вы двое, — Кáта и Александр вытягиваются по всей форме, — ведите повозку вперёд. Мы выиграем время.
Повторять дважды не приходится. Бишоп в запале оборачивается на реку, желая передать указание вознице, однако с ужасом давится вдохом.
— Вот ведь… — Александр бормочет под нос ругательства, разбирая мир на составные частицы недовольства. А Васкес, замыкающий их колонну арьергардом, только заступает на переправу, и его коня почти что сносит течением.
У Кáты снова скручивает живот — все органы будто в узел переплетаются, оставляя вокруг себя потерянную пустоту. Рвануть с повозкой прямо сейчас не выйдет: колёса её увязли в трясине и притопились в иле. Запряженные лошади, погоняемые хлыстом, сдавленно ржут, пытаются выпутаться из скользкого затягивающего дна, однако их силы хватает лишь на то, чтобы раскачать колесо на несколько градусов. Натан приподнимается на кóзлах и истошно кричит на животных, но в общей спешке это лишь притапливает колёса ещё сильнее — повозка даже наклоняется, продавливаясь под ударом скорого течения.
Не сумеют. Не успеют!
Катрина слепо лезет в сумку, доставая верёвку с крюком. Времени нет: с минуты на минуту колёса утянет в трясину ещё сильнее, и тогда попытка достать их поломает спицы и крепёж от давления. Без одного колеса фургон не сможет ехать, без двух — тем паче, а везти раненых в седле станет отправной точкой заочного приговора. Бишоп ощущает волну жара, с которой душа уходит в пятки. Кровь стучит в висках, разливаясь мелкой дрожью под кожей.
Не помня себя, Кáта пихает цельную петлю троса под переднюю луку — за неимением специального рога на седле — а затем спрыгивает на землю, моля Создателя, чтобы Бурун не решил кобыздиться именно сейчас. Трос ползёт змеёй за ней вслед, постепенно начиная натягиваться. Она заполошно залазит в сумку Александра, что ещё не вышел из стадии первого потрясения, и достаёт вторую верёвку. Сунув один конец товарищу, идёт к берегу. Бишоп слышит, как Алекс взволнованно повышает голос, возражая, как Натан кричит что-то невразумительное и навряд ли приличное, а Васкес, едва добравшийся до заднего края повозки, разбавляет шум реки чертыханиями, пытаясь совладать с напором Вальдо. Отметая всё в сторону, Бишоп спрыгивает в бурлящую реку.
Вода недоброжелательно пениться, захлёстывает её по бёдра и настойчиво пытается снести дальше по течению. Кáте приходится широко расставить ноги, чтобы обрести хотя бы малую устойчивость перед стихией; только после этого она начинает упрямо продвигаться дальше, пытаясь достичь застрявшей повозки. Поначалу ступни проваливаются в ил: чтобы совершить хотя бы малейшее движение лейтенанту приходится напрягаться изо всех сил. Ветер гонит крупные капли под косым углом, дождь усиливается, заливается сквозь плащ за шиворот, пропитывает рубаху; речная вода затекает в сапоги, голенища которых погребены под гладью Вальдо.
Войдя глубже, по пояс, Катрина фыркает, утираясь рукавом, когда очередная волна окатывает её почти что целиком. Сапоги скользят по дну, путаются в тине. Она чуть не падает, но успевает зацепиться за подпругу запряжённых в фургон лошадей. Удерживаясь за упряжь, Катрина начинает продвигаться более размашистыми шажками, и, наконец, достигает самого утопленного колеса. Верёвка с берега, зацепленная за седло, натягивается, когда Кáта продевает её за крепёж повозки и дергает, пытаясь дать понять Буруну приказ идти вперёд.