А стоило скосить глаза ниже — на себя любимую, как она сразу разгадала, что его так увлекло. Футболка свободно на ней сидела, поэтому предсказуемо из-за беспокойного сна задралась. Задралась по самую грудь, открывая чудесные виды на всё, что расположилось ниже.
— Свали, извращенец, — сипло пробормотала Дьяна и одёрнула вещицу, лишая его удовольствия и дальше себя разглядывать.
Он ушёл, но так недовольно вздыхая, что можно было ошибочно решить, что беднягу незаслуженно обидели. Умеют же некоторые мужики вывернуть ситуацию. Она села, потянулась к шортам и замерла.
Если так подумать, Яробор довольно красноречиво давал понять, что заинтересован в ней, как в девушке: большую часть дня не отходил, всячески заботился, защищал от диких хищников, тёрся мордой, с удовольствием давал на себе валяться, облизывал и, кажется, подглядывал по ночам, когда Дьяна купалась. Понятное дело, что в форме медведя у него был ограниченный спектр возможностей. Однако он явно старался почаще ей напоминать, что под бурой шкурой находился мужчина. Взрослый, половозрелый мужчина, что в ней сексуально заинтересован.
И на этом, пожалуй, тоже можно сыграть. Идея весьма рискованная, но и неделя почти на исходе. Пора переходить к запрещённым методам, ибо отчаянные времена требуют отчаянных мер.
Глава 13
Последний шанс
— А это ещё что за подарочки? — улыбнулась она, увидев лежащую около походного холодильника рыбу: трёх крупных нерок, с нетронутыми животиками, полными икры. Нашла взглядом развалившегося в тени потапыча и послала ему воздушный поцелуй. — Так мило, что ты озаботился моим ужином. Но тут ещё есть… — Дьяна откинула крышку холодильника и удивлённо уставилась на одинокую пачку сосисок. — Когда я умудрилась сожрать все запасы? Тут же было недели на три провизии.
Яробор коротко рыкнул.
— Сам обжора. А я — девушка с хорошим аппетитом, — огрызнулась она и взялась за готовку. Засыпала в стартер брикетированный уголь, открыла поддув на гриле и подожгла спиртовую таблетку, после чего отошла, чтобы почистить рыбу в течение тех минут, пока топливо стальной кормилицы напитывалось жаром. — Мой отец любит повторять, что любой мужчина должен уметь готовить мясо на открытом огне. Даже бухтит, что не одобрит брак, если узнает, что мой или сестры избранник не в состоянии зажарить стейк на гриле. Забавное условие, да?
Перейдя в сидячее положение, косолапый внимательно на неё посмотрел. Так брови приподнял, словно одним выражением морды пытался спросить, имеет ли для неё это нелепое условие какую-то ценность.
— Что? Не умеешь жарить мясо на огне? Не быть тебе моим мужем, — хохотнула Дьяна и вернулась к грилю, чтобы заглянуть в стартер. Верхние блоки достаточно побелели, поэтому она надела перчатки и взялась за ручки. Аккуратно высыпала уголь, но от тлеющих квадратиков всё равно повсюду разлетелась безвредная мелкая пыльца из жёлто-красных искр. Дьяна лопаткой оттеснила брекеты ровно на половину котла и установила сверху сетку, на которой полагалось зажариться до румяной корочки нерку. — Не сказать, что я согласна с отцом. Но, думаю, что не разочарую его. Для меня нет ничего сексуальнее мужчины, стоящего у плиты.
Он что-то недовольно прокряхтел, встал на все четыре лапы и подошёл к грилю, после чего скосил на неё круглые глаза. Вышла прямо-таки картина маслом.
— О да, вид сексуальнее некуда, — засмеялась она и шлёпнула по мохнатому заду.
Дьяна съела лишь две рыбины, третью преподнесла ему в качестве благодарности за заботу. Яробор привычно покряхтел, как если бы говорил по-человечески, что ему ничего не надо, но потом не удержался и проглотил за один укус угощение. Впрочем, она понимала, что махине под тонну необходимо несколько десятков таких рыб, чтобы хотя бы утолить червячка. Поэтому вся эта делёжка — не более, чем формальность.
Ближе к ночи плюшевая лежебока растянулся на траве, а она привычно улеглась сверху. И разглядывая звёздное небо, попыталась завести в последний раз разговор на тему: «по-хорошему прошу, возвращайся в человеческую форму». Но он всё так же был глух к чужим словам. И если на вопросы о своей невесте фыркал и ворчал, окончательно убедив Дьяну, что бывшая пассия не имела никакого отношения к его затворничеству, то на теме наследства резко затих. Вернее, сделал вид, что уснул.