Диана познакомилась с мисс Кристи полгода назад. И, черт бы побрал все на свете, тоже в больнице. Тогда на больничной койке валялся Томас, переломанный после падения с вертолета.
Миссис Хиддлстон никогда не забудет тот день, когда ей позвонил некто Джереми Реннер и, представившись командиром Томаса, выразил соболезнования по поводу его безвременной гибели. Диана никогда не верила во всякую чушь, типа того, что материнское сердце всегда почувствует, если с сыном что-то не так. Ее сердце даже не дернулось тогда, когда, по словам мистера Реннера, погиб Том. И после звонка Диана действовала, как будто на автомате. Ей было сказано прибыть в столицу для панихиды, и она прилетела, и, стоя рядом с пустым гробом, не чувствовала вообще ничего — ни горечи, ни скорби. По ком скорбеть? В гробу не было ее Тома. И она даже не удивилась, когда через пару дней после панихиды в дверь ее дома постучали. Их было двое — мужчина и женщина. На мужчину Диана почти не обратила внимания, но вот женщина — двухметровая валькирия с огромными голубыми глазами и мягкой, доброй улыбкой, ее поразила. Эти люди сказали, что Томас жив. Достали спутниковый телефон, настроили видеосвязь, и Диана увидела Томаса, живого, но изрядно потрепанного. Прямо с больничных подушек Том просил мать срочно отправляться с этими людьми на территорию Сопротивления. Разумеется, миссис Хиддлстон принялась спорить — она не собиралась ехать на территорию врага. Но тревога за раненого сына все решила. Диана в полчаса собрала вещи и покинула свой дом вместе с двумя неизвестными.
Они долго везли ее за город, меняя машины — и Диана проклинала работу своего сына — шпионские игры, ребячество, романтика, а в результате — поломанные конечности. Хорошо, если не жизни. Затем миссис Хиддлстон помогли забраться в вертолет, который, сделав одну дозаправку, приземлился на специально оборудованной вертолетной площадке перед госпиталем.
Том был еще очень слаб и все, что он смог, увидев мать, лишь ненадолго обнять ее, после чего откинулся на подушки и уснул. А Диана долго сидела рядом и просто смотрела на сына. Пока не заметила, что в палате она не одна. Около двери неловко топталась та самая высокая девушка, Гвендолин. Она представилась начальником службы безопасности мистера Нормана.
- Кого? – переспросила ничего не понимающая Диана. – Какого еще Нормана?
И Гвен ей все рассказала. Чем на самом деле занимается ее сын. Что он взял имя погибшего от рук Имперцев отца. Что все это время вел двойную игру, приближая победу Сопротивления.
Сказать, что миссис Хиддлстон была удивлена — это ничего не сказать. В голове не укладывалось. Как? Ее мальчик, ее Том — запродался Сопротивленцам? Так же, как ее бывший муж когда-то.
«Это нечестно! – в сердцах подумала Диана. – Просто нечестно! Сопротивление забрало у меня мужа, так мало этого, теперь забирает сына!»
Женщина помнила, как однажды, вернувшись в родной дом, чтобы провести небольшой отпуск, сын привез ампулу, в которой была та самая вакцина, придуманная Джеймсом.
- Мама, я прошу тебя! – умолял Томас. – Это продлит твою жизнь. Я не хочу потерять тебя лет через десять-пятнадцать, мама.
Диана пыталась отнекиваться — она не очень-то верила в целительную силу препарата, но Том настаивал:
- У меня никого нет, кроме тебя, ма! Как я буду один? И вообще, зря я, что ли, по вражеским тылам лазил за этой ампулой?
Том тогда много смеялся, радовался, как ребенок, говорил:
- Ты подарила мне жизнь, теперь я отдаю тебе долг.
И Диана согласилась на укол.
Теперь-то все стало понятно. И понимание это не то чтобы пугало миссис Хиддлстон, скорее, заставляло нервничать.
Том долго восстанавливался после падения с высоты. И Гвен приходила почти каждый день. Диана готова была заподозрить, что со стороны телохранительницы к ее сыну есть что-то большее, чем простая привязанность к охраняемому объекту и уважение к командиру. Миссис Хиддлстон и не против была бы — Гвен была хорошей девочкой, доброй, преданной, казалось бы, чего еще нужно Томасу? Да только когда Том немного пришел в себя, стало понятно, что между этими двумя нет ничего, кроме искренней дружбы и уважения.
Пару раз, когда Том забывался в бреду после тяжелых лекарств, которыми его пичкали в самом начале, с его губ слетало имя «Крис». Диана помнила высокого блондина с ярко-голубыми, как южное небо, глазами, который подошел к ней во время панихиды, и, мучительно стесняясь, пробормотал что-то о том, как дорог ему был Томас. Женщина уже и забыла про него, а оно вот как, оказывается. Крис, значит. Что ж, не видать ей внуков, стало быть.
Сейчас Диана отдавала долг, ухаживая за раненой Гвендолин. Девушка быстро шла на поправку, здоровьем ее бог не обидел. Какая ирония — думала про себя миссис Хиддлстон, что ранение она заработала «благодаря» тому самому Крису, вернее, его брату.
Не успела Диана поприветствовать Гвен, как дверь в палату распахнулась, и небольшое помещение наполнилось молодыми людьми в военной форме. Те спешно обыскали палату — даже в туалет заглянули. И следом за ними вошел высокий чернокожий мужчина.
- Генерал Джексон, сэр! – все еще слабая после ранения, Гвендолин попыталась приподняться на постели и приложила кулак к груди в знак приветствия.
- Сэмюэл! – ахнула удивленная Диана.
- Вольно, Кристи! – махнул рукой генерал. – Не вставайте, бога ради, а то врачам потом опять лишняя работа — по новой штопать Вас. Диана, я приветствую! – это мужчина уже обращался к миссис Хиддлстон.
Гвендолин переводила взгляд с одного на другого, не понимая – неужели эти двое знакомы?
- Сэмюэл Джексон, старый друг моего бывшего мужа, – пожала плечами Диана в ответ на удивление Гвендолин.
- Старый соперник, ты хотела сказать, Ди, – подмигнул генерал женщине, – и соперник менее удачливый, увы.
- Прекрати, Сэм! – поморщилась женщина. – Уж не знаю, за что вы соперничали с моим мужем, да только ты и твое чертово Сопротивление заполучило его со всеми потрохами. А теперь еще и моего сына! Тебе мало?
- Диана, пожалуйста, успокойся. Томас жив. И мы прилагаем все усилия, чтобы обменять его на принца Гарольда.
- Что-то вы не торопитесь! – ядовито улыбнулась миссис Хиддлстон.
- Император Джеффри крайне несговорчив, – развел руками генерал, – но мы не теряем надежды. В любом случае, через пару дней мы планируем штурм Столицы.
- Мне нет никакого дела до вашей войнушки, Сэм! Мне осточертело это кровопролитие! Все, что мне нужно, это мой сын — живой и здоровый. Как и любой матери по обе стороны баррикад — нам всего лишь нужны наши сыновья. Что ты сделал, чтобы вернуть их нам?
- Диана, я обещаю, что мы сделаем все возможное, чтобы при штурме столицы Джеймс не пострадал.
- Том! – выкрикнула Диана. – Моего сына зовут Том! Будь добр, не называй его именем моего убитого мужа. Убитого, потому что согласился работать на вас.
- Ди, эта война закончится со дня на день, – пытался убедить женщину генерал, – поверь, я ценю твоего сына, его потеря — трагедия для всего Сопротивления и для меня лично. Закончится война, и для Джейм… для Тома все закончится тоже.
Миссис Хиддлстон ничего не отвечала, только сверлила генерала взглядом — таких же серых глаз, какими, бывало, буравил генерала ее сын, если по какому-то вопросу его мнение с мнением Джексона расходилось.
- А сейчас, Диана, будь добра, оставь нас с мисс Кристи. Нам нужно обсудить кое-какие вопросы. Один из моих телохранителей угостит тебя кофе — в двух шагах от госпиталя прекрасная кофейня.
- Я сама в состоянии заплатить за свой кофе, Сэм! – отказалась женщина. – И в провожатых я не нуждаюсь.
- Я вынужден настаивать, Ди! – мягко нажал генерал.
- Или соглядатаях? – усмехнулась Диана и покинула палату.
- Итак, мисс Кристи, – начал Джексон, когда они остались одни, – я здесь, чтобы в первую очередь поблагодарить Вас лично за ту неоценимую помощь, которую Вы оказали нашему Делу, когда вынудили имперского разведчика Атланту сотрудничать.
- Уверяю вас, генерал, сэр, это было несложно, – ответила Гвендолин.
- Ну-ну, не скромничайте, Гвен. Атланта поет соловьем, и это все — серенады в вашу честь.