====== Часть 19 ======
Том лежал на жестком деревянном выступе, служившем кроватью, и пытался привести разрозненные мысли в порядок. Очередной допрос закончился совсем недавно, принеся информацию не военному прокурору, а ему самому. Раздраженный своим провалом, Смит под конец беседы, а вернее собственного монолога, выдал, что недолго осталось Тому играть гордого вражеского пленного. Лично Император назначил дату суда, и состоится он через два дня. Заседанию, по правилам военного суда, полагалось быть закрытым, но по приказу Императора дело должно было получить общественный резонанс. Для этого пригласили репортеров с центральных каналов, которые и должны были фиксировать заседание от начала до конца. Заседание, на котором будет председательствовать сам Император Джеффри Второй. Представление из всего лишь одного действия, никаких долгих, муторных разбирательств, которые порой длились месяцами. Нет, его просто приведут на суд и назначат наказание. Наверное, единственное, чего не мог предугадать Хиддлстон – каким способом его казнят. Расстрел, повешение, инъекция, а может его даже сожгут, как в древние времена, чтобы другим неповадно было. Безумная фантазия и жестокость Императора не имела границ. Том улыбнулся и прикрыл глаза. Был ещё один пункт, который отличал процесс над Хиддлстоном. Его должны были отвезти не в здание военного суда, а во дворец Императора. Какая честь, и какая в то же время ирония. Хотя Том был уверен, что удостоился такого внимания вовсе не из-за особых заслуг перед Родиной, а скорее из-за трусости Императора. По данным своей личной разведки, он знал, что Джеффри Второй после переброски сил Сопротивления на границу последнего бастиона перед Империей заперся в своей золотой клетке, окружив периметр дворца охраной и достаточным количеством боевой техники. При штурме дворец должен был как минимум пару часов держать внешнюю оборону. Ну что ж. Император сам подписал себе приговор, как и своему ближайшему окружению. Зная генерала Джексона, Том был уверен, что план штурма получил лёгкую корректировку. На самую малость сдвинулся вперёд на несколько дней. Генерал попросту не мог не воспользоваться всеобщей шумихой и не застать Империю врасплох. Пока все офицеры и высшие чины будут самодовольно скалиться и демонстрировать ему, Тому, какое он ничтожество, посмевшее предать Родину, Сопротивление совершит свой последний рывок. Главное – продержаться самому, не дать слабину и максимально оттянуть на себя внимание голодных до зрелищ Имперских подданных. Они хотят представления? Что же, Том устроит его. Только вряд ли благодарная публика, собравшаяся во дворце, попросит его выступить на бис.
Кулаки сжались в предвкушении, он и не предполагал, как может соскучиться по тяжести оружия в руках. Любого: холодного, огнестрельного. Значения не имело. Любоваться несколько дней кряду на торжествующие лица бывших сослуживцев ему надоело.
При воспоминании о сослуживцах он болезненно поморщился. Многие из них были достойны гораздо большего, нежели бегать на поводке заигравшегося Джеффри Второго. Коммандер Реннер – Том видел его, когда возвращался в камеру после допроса. С застегнутыми на руках наручниками и под конвоем.
Не нужно было быть гением, чтобы сложить картину в одно целое. Скорее всего, Криса после его безрассудного поступка отпустили, и тот рассказал коммандеру об эвакуации. А Реннер, со свойственной ему патриотичностью, бросился докладывать об этом торчащему в прокуратуре Миллеру. И поплатился свободой. Том вспомнил взгляд, каким его окинул закованный в наручники Реннер. Долгий, будто все внутренности сканирующий. Том к такому взгляду за несколько чудных дней в допросной привык, как к родному. Каждый первый пытался вывернуть его наизнанку. Но Декан не был каждым первым, к этому человеку он привык, проникся уважением, в какой-то степени восхищался им. За годы службы в Империи тот не забыл значение слов “честь” и “доблесть”. Пусть сам Том, пошедший наперекор взрастившей его Империи, не имел к этим словам никакого отношения, но это не мешало ему по достоинству оценить этого человека. Было ли ему самому стыдно смотреть в глаза Реннеру? Побойтесь бога, пусть в стыд играют высшие чины Империи. Когда каждому из них придётся отвечать перед Сопротивлением и перед своим же народом за военные преступления.
Том не знал, доживет ли он сам до этого дня, или от него избавятся, разгребая развалины дворца, но то, что он выиграет эту войну, он не сомневался. Он уже выиграл. Только бы получилось сократить численность жертв. Мирное население не должно отвечать за тиранию своего безмозглого Императора.
Только бы Крис не кинулся в гущу событий. Хотя... Если бы Хемсворт отсиделся в безопасности во время заварушки, Хиддлстон бы сильно удивился. Совершенно безумный теперь уже майор Хемсворт. Глупое сердце при воспоминаниях об этом австралийском дурне билось чаще, чем при мыслях о скорой победе. Открыв, наконец, глаза, Том размял потерявшую после допросов Миллера чувствительность руку и уставился в потолок. Безрассудность Охотника не имела границ. Напроситься на допрос и притащить туда шоколад и лекарства – кто мог до такого додуматься, кроме Криса? И поселить в Томе идиотское желание – после победы наесться шоколадом до отвала. Поводов выйти живым из этой заварушки прибавилось. Подавив глупый смешок, он приподнялся с топчана, размял спину, но вставать на ноги не рискнул. Действие очередного укола стимулятором заканчивалось, а это значило очередные часы полубредового состояния и потерянных мыслей. Оставалось надеяться, что для справедливого и честного суда уколов ему не пожалеют.
Обратная поездка до военной части Реннера не заняла много времени. С божьей помощью и возмущенными комментариями Валландера, когда Дауни напрочь отказался заворачивать в ближайший бар, они выгрузились из машины и, распугав зазевавшихся желторотиков, побрели в сторону выделенного Декану кабинета.
- Сэр! – спешивших им навстречу братьев Хемсвортов трудно было игнорировать. Поприветствовав всех сразу, оба выжидательно уставились на коменданта.
- Не здесь, в кабинете, – махнул рукой Реннер в сторону своих владений и первым направился туда.
- Бухал, что ли? – подозрительно уставился Валландер на Криса.
- Эм... – не решился признавать перед комендантом свою провинность майор Хемсворт. Да и было бы что признавать! Стакан виски, исключительно для успокоения нервов.
- Наааш человек! – потер руки боцман, глубже втягивая воздух. – Еще есть?
- Нет, – честно соврал Крис.
- Пиздишь!
- У меня есть! – взмолился затормозивший Реннер. – Только не начинайте спорить!
- Ты иди-иди, Джерри, не нервничай, – сладко пропел коменданту на ушко адмирал Дауни, попутно разминая окаменевшие плечи друга.
- Ни хера себе компания, – под нос пробубнил Лиам, завершая необычную процессию.
- Предвещая вопросы, – начал Реннер, когда за ними закрылась дверь кабинета, – меня правда обвинили в Госизмене и выпустили по протекции адмирала Дауни.
- Император против эвакуации? – чуть ли не выплюнул Крис. – Так Том говорил правду?
- Я не был на аудиенции у Императора, имел честь общаться только с его Советником Миллером, – комендант тяжело опустился в кресло, – они не собираются это обнародовать, дело находится под грифом секретно. Все несогласные отправляются в изолятор.
- Что именно, сэр? Почему Том просил о скорой эвакуации?
- Из вас, сухопутных дурней, будут гордых птиц делать, – проскрипел Валландер, добираясь, наконец, до припрятанной в кабинете бутылки виски и рассматривая жидкость под лампой, – ну хоть хватило совести не все вылакать!
- Столицу хотят подорвать, – пояснил слова друга Дауни.
- Охуеть! – выразил степень негодования Ли.
- И не выхуеть, – согласился с ним боцман, залпом опрокидывая в себя стакан с горячительной жидкостью.
- Советник сам вам рассказал?
- Том. Во время последующего после твоего ухода, Крис, допроса, рассказал Смиту чуть больше подробностей, – Реннер передернул плечами, вспоминая детали того, как Тома пытались заставить замолчать и перевести тему на набившие оскомины вопросы о Сопротивлении. Хиддлстон замолчал, но и планы своего лагеря не выдал. Какими бы изощренными средствами Миллер не пытался выбить из него эти данные.