— Мой милый друг! Конечно, могу. Ты умеешь понимать и переносить почти любого, почти у всех ты умеешь вызывать симпатию. Однако когда изредка ты встречаешь человека, которого не можешь выносить, так как совершенно не понимаешь его, то сразу приходишь в ярость. Как в случае с Твиггом. Или с твоим племянником. Не скажу, что я тоже смог бы быть терпимым по отношению к молодому мистеру Хэлу, нет. Однако…
Эббот, небольшого роста, но крепкий, так что даже казался выше ростом, снова принялся расхаживать возле камина.
— Этот случай околдовывает меня чем дальше, тем больше. Послушай, леди Калдер не имеет никакого отношения к этому убийству, ведь так?
— Нет, не имеет. Если ты теперь наконец-то убежден в этом…
— Ну, лично я убежден в этом.
— Надеюсь, не ради ее красивых глаз? Как ты сам выразился. Не потому, что она произвела на тебя впечатление, как раньше на тебя произвела впечатление Марион Боствик?
— Какого черта, — взорвался Эббот, застигнутый врасплох точно так же, как минуту назад он застиг врасплох Гарта, — ты все время упоминаешь о Марион Боствик?
— А разве это не правда? Разве она не произвела на тебя сказочного впечатления?
— Честно говоря, да. И мне льстит, — с достоинством сказал Эббот, — что я произвел на нее такое же впечатление. — Он пригладил усы. — Впрочем, это к делу не относится. Мы должны доказать невиновность леди Калдер. Так?
— Да.
— Из Твигга я не могу вытянуть ни слова. Если бы я сказал ему, что он пытается вести себя, как Шерлок Холмс (что он и делает), а вовсе не как Лестрейд или Грегсон (чего он делать не умеет), он бы разъярился и заявил, что у него нет времени на пустую болтовню. Однако вместе с тем он стоял вон там и протягивал руку к какой-то книге.
— Верно. Он протягивал руку к этой книге.
С края второй полки Гарт вытащил книгу в мягкой обложке, изданную в этом году в шестипенсовой серии издательством «Дейли-Мейл». Он протянул книгу Эбботу.
— «Тайна желтой комнаты», — прочел вслух Эббот, — автор — Гастон Леру. Она именно об этом?
— В ней речь идет о загадочном убийстве, одном из самых ужасных убийств. Вначале там происходит нечто очень похожее на убийство в павильончике…
Эббот вскинул седую голову.
— Нет-нет! — поправился Гарт. — Этот павильончик находится во французском замке, он не имеет ничего общего с нашим сарайчиком. Однако выясняется, что все двери и окна заперты изнутри. Позднее, в самом напряженном эпизоде этого романа, убийца исчезает на глазах у четырех свидетелей.
— Гм, — произнес Эббот.
— А если ты посмотришь на эту полку, — Гарт показал пальцем, — то чуть дальше увидишь еще одну книгу. На сей раз в твердом переплете. Она тоже вышла в этом году: «Думающая машина». Автор — Джекьюс Футрелл.
— Опять француз?
— Нет. Джекьюс Футрелл американец. В этой книге собраны его рассказы. И в этих лучших рассказах речь идет о происшествиях либо невозможных, либо на первый взгляд сверхъестественных, которые в конце объясняются вполне естественным образом.
— Гм, — вторично произнес Эббот.
Он нагнулся и буквально задрожал от нетерпения, пробегая взглядом по ряду книг.
— Я люблю такую литературу, — сказал он, — но леди Калдер, очевидно, испытывает к ней особое пристрастие.
— Не делай поспешных выводов! Эти полки полны историй о тайнах, крови и подобных вещах, потому что их подарил ей я. Можно даже сказать, что я навязал ей эти книги.
— Однако непохоже, дружище, что они ей не нравятся. Взгляни! Вот эти несколько романов, четыре или пять, в красных переплетах, которые написал некто Фантом. У них такой вид, словно их перечитывали несколько раз, и они превратились почти в тряпку. А почему, собственно, они не могут нравиться этой даме? Я тоже прочел несколько романов этого Фантома. Конечно, это чушь, но чушь первоклассная.
Гарт выпрямился. У него было такое чувство, словно над ним смеются все могущественные боги.
— Огромное спасибо, — сухо сказал он. — Этот Фантом — я. Я написал эти книги в красных переплетах. Это тайна моей двойной жизни, тайна, которую, как я думал, вы двое, ты и Твигг, разгадали. Именно об этом я и подумал вчера, когда у вокзала Чаринг-Кросс ко мне подошел Твигг. — Он несколько секунд помолчал. — Ну, смейся, пока не лопнешь.
Он собрал все свои силы, когда Эббот тоже выпрямился.
За моноклем Эббота действительно появился какой-то ледяной блеск и искорки веселья, которые могли разлететься по всему лицу. Однако от Эббота, очевидно, не ускользнули горечь и напускной беззаботный тон его собеседника.
— Черт возьми, дружище, но ведь тебе нечего стыдиться!