Эббот вздохнул.
— Делай, как знаешь, дружище. Однако вместе с тем…
— Да?
— По-моему, я как-то в Лондоне читал одну книгу Фантома, которая называлась «Орудия темноты». И еще одну: «Чьей рукой?». Будь осторожен, чтобы твое увлечение не превратилось в реальность! Я ведь говорил тебе, что Глайнис Стакли (мы тогда думали, что речь идет о ее сестре) вступила в одну сатанинскую группу в Париже. Помнишь?
Порывы ветра утихли. Кружевные занавески и лампа с желтым абажуром были сейчас так же неподвижны, как книги на полках.
— Эббот, ты, надеюсь, не относишься к этому серьезно?
— Тебе кажется, что нет?
— Ты увлекаешься оккультизмом, но ведь не ожидаешь встретить каких-нибудь духов. Ты ведь не веришь, что эта женщина была убита сверхъестественным способом?
— Я избавлю тебя, — невозмутимо начал Эббот, — от затрепанной цитаты, начинающейся словами: «Есть многое, мой друг…», а отошлю к книге, — и он показал на книжную полку, — уровень которой намного выше твоих романов. Ее действие происходит в поместье под названием Баскервиль-Холл. И моя цитата будет звучать следующим образом: «Представитель дьявола может быть из мяса и крови, разве не так?»
В холле раздались быстрые шаги. Бетти Калдер энергично распахнула дверь. На ней были коричневая твидовая юбка и куртка, такие же простые, как и повседневный наряд, в котором она была днем, а также шляпка, украшенная белой лентой. Она не заметила, что в комнате присутствует Эббот, и прямо с порога начала говорить:
— Милый, я уже уложила чемодан. И погасила свет. Везде, даже в той комнате. Везде уже темно… Ой! Простите, я вас не заметила.
Она испуганно попятилась. Эббот запоздало снял с головы цилиндр и невероятно церемонно поклонился.
— Нет-нет, леди Калдер! Это я прошу у вас прощения.
— Разве вернулась полиция? Уже сегодня? Извините, но я больше не вынесу…
— Пожалуйста, успокойтесь, мадам. Мой визит совершенно неофициален. Я уже сказал доктору Гарту, что приехал в экипаже с равенспортского вокзала. Я намерен переночевать в «Палас-отеле» в Фэрфилде. Надеюсь, вы позволите мне отвезти вас в гостиницу «Олень и перчатка»?
— С вашей стороны это очень любезно, мистер Эббот. Однако я не уверена, что…
— Это действительно очень любезно с твоей стороны, Эббот, — быстро сказал Гарт. — Мы с радостью принимаем твое предложение.
Он видел, что силы Бетти на исходе. Когда Эббот сделал это предложение, ее карие глаза, как обычно, спросили Гарта, должна ли она согласиться или ей следует отказаться. Хотя она явно почувствовала облегчение, когда он заговорил, по ее глазам было видно, что она внезапно подумала о чем-то другом, и в этих глазах снова появилась почти паника.
— Да, конечно, — прошептала Бетти. — Заднюю дверь я уже заперла. Остается еще вот это.
Застегивая перчатку, Бетти повернулась к двери. Слева от крючка возле двери тянулся сквозь скобы вдоль дверного косяка до блока в центре потолка шнур, которого почти не было видно на фоне золотисто-белых обоев и белого потолка. При помощи этого шнура можно было опускать или поднимать лампу, когда ее должны были зажечь или задуть. Гарт сделал шаг вперед, чтобы помочь Бетти, однако голос Эббота заставил его остаться на месте.
— Гарт, ты поможешь мне в этом деле?
— В каком деле?
— Ну, относительно свидетельницы. — Эббот явно был в нерешительности, он не знал, стоит ли произносить имя Марион Боствик. — Той дамы, о которой мы говорили. Если она утаивает какую-то информацию, а тебе эта информация уже известна, почему ты сразу не сообщаешь ее мне?
— Поверь мне, имеются причины, по которым я не могу сообщить ее тебе. Эти причины медицинского характера, хотя ты, наверное, этому не веришь.
— Черт побери, с чего ты взял, что я тебе не верю? Я всегда верил тебе. Вспомни, как я остановил Твигга…
— Я знаю. Извини.
— У меня просто такое предчувствие, что я должен присутствовать, когда ты будешь ее расспрашивать. Кроме того, в это дело, оказывается, замешан молодой Филдинг.
— Майкл? Ручаюсь тебе, Эббот, что Майкл не играл никакой заметной роли в этом деле, а если и играл какую-то роль, то совершенно неосознанно.
— Ага! Значит, ты допускаешь, что какую-то роль во всем этом деле он все же играл?
— Не знаю. Не могу сказать. — У Гарта опять начала болеть голова. — Завтра, если хочешь, я отправлю телеграмму Майклу и попрошу его приехать сюда. Нет! Завтра воскресенье, и я не смогу отправить телеграмму.
— Думаю, сможешь, если поедешь на главный почтамт в Равенспорт. Что ты на это скажешь?
В этот момент Бетти едва не вскрикнула.