Гарт не ответил.
Он распахнул дверь кабинета и выбежал в холл еще быстрее, чем это сделал до него Эббот. Винс, само воплощение достоинства, не сумел скрыть цинизма; с изменившимся выражением лица он последовал за Гартом.
Холл казался в этой тишине еще помпезнее. Гарт подбежал к двери в гостиную. Постучал. Постучал еще раз и открыл дверь. В гостиной никого не было.
Светлая дубовая мебель и накрахмаленные кружевные занавески словно насмехались над ним в бледном свете ламп. Тигриная голова — когда этого тигра освежевали, попортили всю его шкуру, так что в качестве трофея осталась лишь голова — висела над каминной полкой. Гарт побежал назад к Винсу, стоящему посреди холла.
— Ты, в отличие от меня, хорошо ориентируешься в этом доме. Беги наверх и загляни в бывшую комнату Марион и во все другие места. Загляни также в комнату миссис Монтэг. Бетти и Твигг где-то здесь. Мы должны найти их.
— Подожди, не сходи с ума! — Винс растерялся. — Ее ведь уже допросили, разве не так? И почему ты вообще думаешь, что они здесь? Возможно, они уже ушли.
— Нет. Они не ушли. Если ты думаешь по-другому, значит, не умеешь предвидеть тактику Твигга, когда он готовится кого-нибудь сразить.
— Не употребляй таких слов! Черт возьми, разве ты не говорил, что на предварительном разбирательстве ей не было предъявлено ни одного доказательства?
— Не было. Но ты должен понять, что это часть его тактики. Твигг хотел, чтобы у нее создалось впечатление, будто худшее уже позади, и тогда он смог бы наброситься на нее и получить ее признание.
— Признание? — воскликнул Винс. — Значит, ты допускаешь, что она виновна?
— Нет, она не виновна. Она не убивала свою сестру. Однако это не спасет ее. В этом отчасти есть и моя вина; из-за моих дурацких стараний улучшить ее историю ни один суд присяжных в мире не поверит в то, что говорит Бетти. Разыщи ее, прошу тебя!
— Ты не пойдешь со мной?
— Нет, сейчас нет. — Гарт обвел взглядом холл. — Это не очень правдоподобно, но, возможно…
— Что?
— Поторопись!
Винс побежал наверх по лестнице с ковром и придерживающими его латунными прутьями. Гарт направился под лестницу, где дверь с засовом вела в подвальные помещения.
Засов не был задвинут. Гарт нажал на ручку и быстро открыл дверь. Внутри тусклая электрическая лампочка освещала несколько деревянных ступенек, ведущих между побеленными каменными стенами в пахнущий глиной подвал.
Сбегая вниз по ступенькам, он старался ступать помягче, чтобы производить как можно меньше шума. Он был почти уверен, что слышит голоса, а через несколько секунд у него уже не оставалось никаких сомнений.
В подвальном коридоре, ведущем в кухню, эти звуки разносились так же выразительно, как в акустической галерее собора Святого Павла, несмотря на то, что дверь в кухню была закрыта. Внизу под дверью пробивалась слабая полоска света.
Гарт не мог ошибиться ни в одном из двух голосов, которые он слышал.
— Итак, барышня (ах, прошу прощения, мне следовало бы назвать вас «милостивая госпожа», но сейчас не до этого), итак, барышня, я вам лишь кое-что напомню. Не я привел вас вниз, это вы привели меня сюда. Верно?
— Да. — Голос Бетти впервые звучал звонко и уверенно, с тех пор как она попала в это запутанное дело.
— И все лишь для того, чтобы рассказать мне эту вымышленную историю?
— Это чистая правда.
— Что ж, поглядим, правильно ли я понял, — сказал Твигг. Скептицизм в его голосе становился заметнее с каждым словом. — Вы хотите, чтобы я поверил, что в пятницу вечером миссис Боствик пыталась убить свою собственную тетку? Такая утонченная деликатная дама, как миссис Боствик?
— Утонченная деликатная дама? Вы так думаете о ней?
— Да! Именно так я думаю. И вам не удастся меня переубедить. Так значит, вы говорите, что ваша сестра никогда не была в этом доме. Она никогда не выходила в эту дверь. Никто не выходил в эту дверь. Все это миссис Боствик выдумала, когда пыталась убить свою тетю.
— Это не ее тетя. Они вовсе не родственники.
— Мне бы очень хотелось, барышня, чтобы вы подробно объяснили, что, собственно, хотите мне сказать. Откуда вам известно, что это сделала миссис Боствик?
— Она сама призналась.
— Кому призналась? Вам?
— Нет.
— Кому же, в таком случае? Кому она призналась?
— Другому человеку. Я… я не могу сказать вам, кто это был. Вернее, я не скажу вам.
— Так значит, вы кого-то укрываете? Вы уже когда-нибудь были в этом подвале?
— Нет.
— Любопытно. Что же, в таком случае, вы полагали, мы здесь обнаружим, когда будем стоять и смотреть на эту дверь, которая ведет наружу? Ведь во всем этом нет ни капельки здравого смысла. Или, может, есть?