Несколько секунд было тихо.
— Извини, — наконец сказал Эббот. — Конечно, ты прав. Я сам не выношу плохого вкуса, хотя частенько и поддаюсь ему. Рассказывай дальше.
— Полковник Селби не мог знать, что подобное происходило со многими другими мужчинами, а не только с ним. Ведь до сих пор он жил в относительно (подчеркиваю, относительно!) простом мире, который рисует перед нами мистер Киплинг. Но самое главное, он не догадывался, что движущей силой, импульсом в этой сексуальной афере была сама девушка, Марион; именно она была виновна во всей этой неприятной истории и притом всегда оставалась безнаказанной.
Снова стало тихо.
— Об этом деле полковник Селби хотел поговорить со мной в пятницу. Он собрал всю свою смелость, чтобы рассказать мне об этом и в особенности о том, что ему и Марион угрожала шантажистка. Однако этот разговор был прерван. Его прервали два события, происшедшие одно за другим, однако тогда мое внимание привлекла лишь вторая помеха, она была гораздо более очевидной.
В холле зазвонил телефон. Мы слышали, как Майкл разговаривает с Марион. Он называл ее по имени, а она кричала что-то о каком-то непонятном несчастье или катастрофе. Полковник Селби вскочил, он еще сильнее разнервничался. Сказал, что продолжать разговор больше не может, и поспешно ушел. На него подействовало имя Марион, естественно, я сразу же это понял. Однако другое событие, на которое я тогда не обратил внимания, подействовало на него намного сильнее.
Эббот, он сидел в том кресле, в котором сейчас сидишь ты. Когда зазвонил телефон, полковник отвернулся от меня. Он смотрел в сторону камина. Еще до того, как было произнесено имя Марион, в полковнике произошла какая-то перемена. Когда он обернулся, его пальцы вцепились в поручни кресла. Оглянись, Эббот. Посмотри на камин и прежде всего на каминную полку. Что ты видишь?
Эббот повернул голову. Твигг, который по-прежнему ходил взад-вперед, остановился посреди приемной и тоже посмотрел в направлении, указанном Гартом.
— Ах вот оно что! — присвистнул Эббот и тут же повернулся обратно. — Фотография Бетти Калдер в серебряной рамочке! Значит, ему могло показаться, что это…
— Вот именно. У человека, которого шантажировали, могло создаться впечатление, что это фотография Глайнис Стакли.
— Ага! — сказал Твигг и потер лоб рукой. — Ага!
— Я не могу утверждать, что у полковника возникло подозрение, будто бы в заговоре против него я тоже играю какую-то роль. Однако в любом случае он мог подумать, что у меня весьма странные друзья или родственники. Наверняка это заставило его спешно изменить свое решение довериться мне и честно рассказать обо всем.
В тот момент я еще не догадывался о существовании Глайнис Стакли. А о заговоре или шантаже мне вообще ничего не было известно. Поэтому поведение полковника Селби, несмотря на то, что я обратил на него внимание, я смог объяснить лишь спустя двадцать четыре часа.
То же относится и к другому событию, о котором упомянул полковник Селби вскоре после того, как вошел в приемную. В комнате ожидания кто-то оставил книгу, и, к несчастью, ею был роман «Чьей рукой?», который написал я. Он лежал там, раскрытый на титульном листе, и полковник Селби увидел книгу раньше, чем меня. В романе, как вам обоим известно, рассказывается о женщине, обладающей сверхъестественным очарованием и сверхъестественными способностями, оказывающей влияние на мужчину намного старше нее.
— Значит, он подумал, что в романе вы изобразили его? Или, вернее, автор романа.
— О нет! — сказал Гарт. — Во всяком случае не тогда. Об этом он подумал позднее.
— Как это, доктор? — пришел в недоумение Твигг.
— Если бы ему уже тогда пришло в голову нечто подобное, он вообще не стал бы меня ждать и дал деру. Или, по крайней мере, постарался бы не упоминать о книге. Однако полковник Селби не увлекался чтением книг. Осмотрите его кабинет, его холостяцкое жилье, которое выдает все самые тайные увлечения своего хозяина, и вы не найдете там никаких книг, кроме подшивок охотничьих журналов. Книгу, лежащую в комнате ожидания, он не читал. И даже если успел пролистать ее за то время, что ждал меня, то вряд ли смог составить себе представление, о чем в ней рассказывается. Он чувствовал лишь, что это странно, подозрительно (перепуганному человеку все начинает казаться странным и подозрительным) и раздражает его.