Когда долгожданный «Урал» показался на дороге, уже начало темнеть. Александр, наплевав на колеи и грязь, развернулся, сдав поближе к застрявшим машинам, заглушил двигатель, вылез из кабины и направился к ним. В ближайшие пять минут слышался только его голос. Алексей и Сергей узнали много нового о себе как о водителях и т. д. и т. п. В ответ можно было только подсмеиваться – факт был налицо, и крыть его было нечем. Когда эмоции утихли и все готовы были перейти к практическим действиям по вытаскиванию машин, у Александра появилась идея.
– На хрена я вас буду тащить по этим колеям? Глина на дороге скользкая, из колеи машины не вылезут. Значит, я буду тащить их на брюхе еще как минимум метров сто. Машины ваши, мне их не жалко, а вам? – задал он вопрос. – Вон от этой дороги отходит старая, брошенная, но не убитая дорога. Вот по ней и потащу вас в сторону деревни. Тут больше и ехать некуда.
Спорить со спасителем не имело смысла, он был прав на все сто.
Народ снова забрался в машины, завелись двигатели, и «Урал», не напрягаясь, потянул джипы в сторону мелколесья и едва видимой старой дороги.
Действительно, она давно не использовалась. Хотя что значит давно? По опыту работы в энергосистеме Смоленской области Алексею было известно, что после очистки просеки под ЛЭП, причем очистки бульдозерными ножами под ноль, проходит лет десять, и подлесок снова начинает создавать проблемы для линии. Тут колея была видна явственно и только-только начала зарастать. Дорога шла параллельно той, по которой они приехали сюда, и, ввиду заброшенности, была более проходима. Выехав из грязи, отцепили буксиры.
Ехали недолго. Минут десять. И подъехали к неизвестному броду. У неизвестной деревни. Но это они рассмотрели потом. Попозже. А сначала просто остановились вслед за остановившимся «Уралом». Что происходило впереди, было не видно, просто слышно, как Александр на кого-то орет, но слов из-за шума работающих двигателей было не разобрать. А потом грохнул выстрел! Когда Алексей, открыв дверь, выскакивал из автомобиля, Сергей уже слева оббежал «Урал». Чисто инстинктивно Трофимов побежал справа от него.
Перед «Уралом» стоял Александр и смотрел на человека на дороге перед ним. Судя по всему, стрелял именно этот человек. Стрелял в воздух. Из трехлинейки. С примкнутым штыком. И глядя на его одежду, было понятно, что винтовка его. Потому что именно трехлинейкой и должен быть вооружен красноармеец. Вживую Трофимов красноармейцев никогда не видел. Он родился почти через двадцать лет после войны. Но дедовы фотографии и советские фильмы про войну не оставляли других вариантов для мыслей. Правда, дед у него воевал еще на Финской и на фотографии был в буденновском шлеме, а этот – в пилотке не по размеру. В данный момент дорогу им перекрывал тщедушный боец в пилотке на ушах, на вид лет восемнадцати-девятнадцати, с перевязанной грязными бинтами шеей, в шинели размера на два больше нужного и в ботинках с обмотками. Обалдели все! Боец находился в таком же состоянии. Но кроме этого, он их боялся! Этот страх на грани паники читался в его глазах. И это было опасно.
– Реконструктор, ты весьма убедителен! Но мы не по вашей теме. Нам домой ехать надо, – произнес Сергей, внимательно глядя на бойца.
– Что тут у нас происходит? – сзади подошел Андрей вместе со всеми тремя дамами.
В этот момент Алексей почувствовал, что боец передумал применять направленное на них оружие. Пока передумал! Женщины, годившиеся ему однозначно в матери, выпадали из сложившейся в его голове схемы.
– Да вот, товарищ полковник, боец на посту, – иронично пояснил Алексей Андрею ситуацию, пытаясь разрядить обстановку. И тут на сцене появились новые действующие лица.
Из-за брода с горочки к ним спускалась уже группа реконструкторов, возглавляемых персонажем старшины. По крайней мере, Алексей так решил, глядя на человека с усами, аутентичной фуражке, галифе и с командирской сумкой на боку. И наганом в руке. Очень он напоминал старшину Васкова из знаменитого советского фильма «А зори здесь тихие». Сзади с винтовками наперевес следовало еще пять «красноармейцев» разного возраста и формы одежды. Объединяло их одно – все, кроме старшины, имели бинты на различных частях тела. И еще отсутствие погон и наличие знаков различий в петлицах гимнастерок и шинелей. Вот спросить, откуда ни разу в жизни не сталкивавшись, можно увидеть столько особенностей в форме прошлых лет? Нет! Конечно, опыт службы и солдатом, и офицером имеет место быть. Но форма-то другая! А во всем виноват великий советский кинематограф! Хоть никто из их поколения и не был на Великой Отечественной, а, как говорится, всех там знаем!